Грешнов Михаил - Дробинка
Михаил Николаевич Грешнов
ДРОБИНКА
Вечер сгустился до темноты, и только за деревьями сада, за лесом рдела,
затухая, оранжевая заря. Когда же на веранде зажгли электричество, заря
исчезла, ступеньки веранды ушли во мрак, точно в океанскую глубину, где
смутно, как водоросли, маячили ветви яблонь. Зато стол, покрытый скатертью,
ослепительно вспыхнул, чайные чашки, ваза с вареньем заблестели, как горсть
самоцветов.
- Всегда так, - сказала Надежда Юрьевна. - Включишь - и становится уютно и
весело. Восхитительно, Ваня!..
Иван Федорович молча усаживался за стол. Экспрессия в словах жены его мало
трогала. Ему хотелось свежего горячего чая. День, как всегда, выдался
многословный и хлопотный: начиналась экзаменационная сессия, консультации,
коллоквиумы. Все это утомляло его, Фастова, доцента кафедры биохимии. К вечеру
Иван Федорович валился с ног. Тут еще поездка на дачу пока доберешься, ни на
что не обращаешь внимания, кроме как на желание поесть и отдохнуть,
- Дима! - позвала между тем Надежда Юрьевна. - Чай пить!
Груша, домработница Фастовых, внесла самовар, поставила на середину стола.
Фастовы пили чай по-русски: из самовара, из блюдец. Вовсе не купеческая
привычка - мода. Самовары во всех окрестных дачах, отставать от других
Фастовым не хотелось.
- Спасибо, Груша, - сказала Надежда Юрьевна.
Вошел девятилетний Дима. Карманы его были подозрительно оттопырены.
- Опять яблоки? - спросила Надежда Юрьевна. - Сколько раз говорю - не ешь
зелень!
Дима поморгал глазами, уселся за стол рядом с отцом.
Надежда Юрьевна начала разливать чай.
- Как Светлана Петровна? - спрашивала она у мужа. - Мария Георгиевна
вернулась из отпуска?
Интересовалась она женами сослуживцев Ивана Федоровича. Светлана Петровна
к тому же ее дальняя родственница, а К Марии Георгиевне у нее интерес особый:
Мария Георгиевна должна вернуться из командировки в Финляндию.
- Мария Георгиевна вернулась, - ответил Иван Федорович.
- Вот кому счастье! - сказала Надежда Юрьевна. - Привезла небось...
Надежда Юрьевна, как всякая женщина, была неравнодушна к нарядам.
Иван Федорович знал слабости жены, привык к подобным вопросам, пропустил
слова мимо ушей.
Наступила пауза, тишина, нарушаемая лишь громким прихлебыванием: Дима с
видимым удовольствием тянул из блюдца чай.
- Дима!.. - сказала Надежда Юрьевна, строго посмотрела на сына.
Тот перестал тянуть, подлил из чашки в блюдце. Надежда Юрьевна обернулась
к мужу спросить о чем-то еще и вдруг громко ойкнула:
- Ой!..
Иван Федорович и Дима оторвались от чая, подняли на нее глаза. Лицо
Надежды Юрьевны исказилось, зубами она прикусила губу от боли, медленно
оборачивалась боком то ли посмотреть в сад, то ли на что-то неизвестное сзади
себя.
- Что с тобой? - спросил Иван Федорович.
Надежда Юрьевна повернулась спиной к мужу и сыну - при этом через плечо
она закинула руку назад, ощупывая что-то, - Иван Федорович и Дима увидели, как
на белой блузке из-под пальцев ее текла кровь.
- Ты ранена? - вскочил Иван Федорович.
- Мама!.. - Дима тоже вскочил.
- Ой!.. - произнесла еще раз Надежда Юрьевна, поднесла пальцы к глазам и,
увидя кровь, медленно опустилась лицом на стол. - Что это, Ваня? - спросила
она.
Иван Федорович уже стоял возле нее, рассматривал пятно на блузке. Потом
повернулся к саду, поглядел в темноту.
- Что это, Ваня?.. - повторила Надежда Юрьевна.
- Спокойно, - сказал Иван Федорович и тут же, отвечая на вопрос Надежды
Юрьевны, признался: - Сам не знаю, что это.
Обернулся к двери, ведущей в
