Грешнов Михаил - Лица
Михаил Николаевич Грешнов
ЛИЦА
Ленг поднял голову. Не как обычно, когда смотрел на горы,
на лес. Не так, как вглядывался в них, перенося кистью на
полотно. Что-то его встревожило. Мимолетно - как тень,
скользнувшая вдалеке. Показалось? Все кругом было тихо: по-
ляна, река, за рекой скалы - обыкновенное, как всегда. К шу-
му реки он привык, не замечал его и сейчас не заметил.
Но тревога не проходила.
Может быть, она идет из души? Да и тревога ли это? Две
недели Ленг чувствует равновесие, успокоенность. И упоен-
ность работой. С тех пор, как он приехал сюда, на Кавказ,
все отошло от него: городские заботы, разговоры друзей. При-
шел труд и успокоение.
Он сам выбрал эту долину. Дорога кончалась здесь. Дальше
машины не шли. И люди тоже не шли. Дальше был заповедник.
Поселок, в котором остановился Ленг, насчитывал едва десяток
домов. Когда-то здесь была шахта. После войны шахту закрыли,
рабочие разъехались кто куда. Поселок обветшал, замер. Оста-
лось несколько стариков, привязанных к месту, - они и под-
держивали здесь искорку жизни. Зато сколько простора, солнца
было в долине! И какая река!
И как хорошо работается!
Ленг берет краску, набрасывает мазки.
И вновь им овладевает тревога.
Солнечный день, поют птицы! Ленг откладывает кисть на ка-
мень: здесь же краски, холсты.
"Птицы..." - повторяет он мысленно, стараясь разобраться
в своих ощущениях.
И вдруг его бросает в дрожь, словно чья-то рука ложится
ему на плечи: с картины, которую он пишет, на него смотрит
лицо! Секунду Ленг не может оторвать глаз: откуда лицо?
Не сразу Ленг понимает, что лицо не появилось само собой.
Ни о чем таком он не думал. Не сразу оторвал взгляд от холс-
та. Он писал скалы. Первый раз писал скалы. До этого на
холсты ложились река, поселок. Ленг поднял глаза. Скалы ви-
сели на недосягаемой высоте. Обыкновенные скалы, в трещинах
и буграх. Но сейчас художник призвал себе на помощь всю зор-
кость. И второй раз за какую-нибудь минуту его пробрала
дрожь. Среди сколов и выбоин, ржавых натеков он рассмотрел
лицо: в крике разинутый рот, яростные глаза, подбородок,
устремленный вперед. Ленг привстал. Забыв все - день, солн-
це, всмотрелся. Нет, это не наваждение: зажмурил глаза, отк-
рыл - лицо было!
Оно было и на холсте. Тот же яростный крик, насупленные
брови, морщины на лбу.
Ленг собрал краски, холсты, сложил мольберт и пошел по
тропинке; ему было не по себе.
Тропинка поднималась среди ольшаника и грушевых деревьев.
Поселок был на пригорке, откуда на скалы открывался широкий
вид. Но пока Ленг не подошел к домам, он не решался остано-
виться и оглянуться. А когда оглянулся, лицо было там же, в
скалах, - свирепое, с крупным носом.
Почему Ленг не рассмотрел его раньше? Смотрел без поиска?
Отвел взгляд, выкинул из головы мысль о лице.
Посмотрел успокоенными глазами. Скопление пятен, трещин,
кое-где прилепившийся к скалам кустарник. Нужно воображение,
решил Ленг, сочетание света, красок. Нужен профессиональный
взгляд.
Тотчас он увидел второе лицо - тупое, клыкастое, с мощной
челюстью и упрямым лбом. Оно было расположено ниже, чем пер-
вое, и обращено в другую сторону - вниз по реке. Дальше, у
входа в долину, Ленг рассмотрел еще три лица: строгое лицо
воина с правильными чертами и прилепившиеся сбоку к нему два
других лица, искаженные, наползавшие одно на другое. У них
было три глаза: один глаз относился к обоим лицам...
Ленг отнес холсты и мольберт в дом, в котором квартиро-
вал, и пошел берегом реки вниз. К по
