Грешнов Михаил - Чайки С Берегов Тихого Океана
Михаил Николаевич Грешнов
ЧАЙКИ С БЕРЕГОВ ТИХОГО ОКЕАНА
Мой друг, писатель Леонид Васенюк, привез мне с Тихого океана двух чаек,
великолепных птиц, черноголовых, сизых, как дым, подкрашенных багрянцем
рассвета.
- Тебе, - сказал Леонид, передавая птиц вместе с клеткой.
- Как ты догадался? - воскликнул я.
- Тебе! - повторил он и сделал широкий жест, будто очертил передо мной
даль океана.
Леонид был романтик. Оба мы были романтиками со школьных лет. Перечитали
все книги о море, о путешествиях, о Пржевальском и Крузенштерне. Перерыли
шкафы, чердаки у знакомых ребят в поисках книг о приключениях, и сам поиск был
для нас приключением.
Мы представляли себя искателями сокровищ, если находили "Северную Одиссею"
Джека Лондона, "Ледяной сфинкс" Жюля Верна, бесстрашно рыскали по Клондайку,
прокладывали пути в Антарктику. Мастерили нарты, упряжь к ним для дворовых
собак, а не получалось, бросали ради постройки корабля на реке Кубани.
Застревали где-нибудь на споре о стакселях, трисселях и, не окончив по этой
причине корабль, проектировали подводную лодку, чтобы плыть к Полюсу
недоступности.
Все, что следовало пережить мальчишкам, мы пережили. Война сразу сделала
нас взрослыми - пятнадцати лет мы добровольцами ушли в армию. После
встретились, учились в вузах, а потом каждый выбрал свою дорогу: Леонид стал
писателем, а я сеятелем - выращивал пшеницу и первый кубанский рис. На
какое-то время потеряли друг друга. Не хотелось верить, что навсегда, и
действительно, Леонид отозвался с Курил - наше босоногое прошлое снова
вернулось к нам. Я нашел рассказ "Съешьте сердце кита". Такой рассказ мог
написать только Ленька. Потрясал заголовок, потрясающим было содержание
рассказа, по сути, о простых людях, но сколько романтики, свежести было в
рассказе!.. Едва прочитав первые строки, я сказал через тысячи километров:
"Здравствуй, Леня!"
Этими словами начал к нему письмо.
Леонид от того, что сделался знаменитым, не стал гордецом. Ответил на
письмо, завязалась частая пе реписка.
- Приезжай на Курилы, - звал он.
- Выращиваю рис, - отвечал я.
- И что, - возражал Леонид. - Найдется работа здесь.
Курилы для меня теперь были все равно, что Антарктика или Клондайк.
Детство скрылось за горизонтом, приключения остались в книгах. Шла
обыкновенная жизнь: планерки в кабинете директора, поля над рекой, ежемесячная
зарплата. Отцовский дом к этому, знакомый до каждого уголка и гвоздя, двое
сыновей, растущих, словно подсолнухи, и всегда каких-то новых и неожиданных:
"Папа, что ты знаешь о "черных дырах"? "Белые" тоже есть?" - Хватают из
телека, из журналов, каких мы в детстве не видели.
- Приедешь? - между тем спрашивал Леонид.
Милая страна приключений! Как нелегко стать теперь на твои пути и
дороги!..
И вот приезжает Леонид, привозит птиц. Откуда-то из этой великолепной
страны.
Разговариваем день, другой. Мало ли о чем найдется поговорить? О жизни. О
книгах. О планах. Но вот наступает час расставания.
Утро. От реки тянет прохладой, луговым влажным запахом. Чайки словно
чувствуют отъезд Леонида, кричат ему вслед.
- Странные птицы, - останавливается тот у калитки. - Помнишь пушкинского
орла? "Зовет меня взглядом и криком своим и вымолвить хочет...". - Леонид
прерывает на полуслове. - У меня тоже птицы... - продолжает через секунду. -
Тайна, Миша. Их перелеты тайна. Их отношения между собой, к людям... Словом,
смотри. Если что...
И уже за калиткой, садясь в машину:
- Помнишь, увлекались почтовыми голубями? Привяжем записку,
