Грешнов Михаил - Родился Мальчик
Грешнов Михаил Николаевич
РОДИЛСЯ МАЛЬЧИК
- Мальчик! Елена Андреевна, родился мальчик!
Детский крик распорол тишину палаты. Елена Андреевна отк-
рыла глаза.
- Боже мой! - Сестра держала навесу сморщенное красное
тельце, с поджатыми руками, ногами, сплюснутой головой и от-
чаянно кричащим раскрытым ртом. - Боже!..
В школе ее учили не выдавать своих чувств. Особенно если
в детях было что-нибудь нестандартное. Сестра помнила это
правило, но и в третий раз - пусть мысленно - она повторила:
"Боже мой!"
Заметила расширенные глаза роженицы. Хотела убрать, унес-
ти ребенка. Но роженица сказала:
- Сестра!..
Ребенок кричал. Это было естественно - первый крик. Но
сам крик не был естественным: от него дрожала ложка в стака-
не, колыхалась марля, брошенная на тумбочку.
- Сестра! - повторила Елена Андреевна.
Вошел врач, старик в круглых очках. Остановился у порога,
прикрыв дверь. Ребенок кричал.
- Спеленайте его, - сказал он сестре.
- Да... - ответила та коротко.
Елена Андреевна приподнялась на локте.
- Вам нельзя, - сказал врач, укладывая ее в подушки.
- Сергей Петрович... - сказала Елена Андреевна, косясь на
сестру, пеленавшую на столе ребенка.
- Что - Сергей Петрович? - спросил старик.
Ребенок кричал неустанно, пронзительно.
- Это у меня - третий... - Елена Андреевна хотела ска-
зать, что ни один из прежних ребят так не кричал.
Сергей Петрович все заметил с порога. Не только крик. Ус-
покаивая роженицу, он украдкой поглядывал на стол, где тру-
дилась сестра. На то он был врач - и уже старик, - чтобы не
показывать роженице своего удивления. Сестра тоже взяла себя
в руки, перестала призывать бога. Но сестра ничего не могла
поделать. Тугую крепкую марлю, которой она пеленала тельце,
ребенок продирал ногами, локтями, как промокательную бумагу.
Ему дали имя - Гигант. Елена Андреевна дала, мать. Маль-
чик встал на ноги на пятый день, когда еще не был зарегист-
рирован в загсе. А когда пошли регистрировать - попеременно
несли мальчишку то мать, то отец, - Елена Андреевна предло-
жила мужу:
- Назовем сына - Гигант.
- Гига... - пробормотал тот, обдумывая, пойдет или нет.
- Гига, - согласилась Елена Андреевна.
- Сорванец не хуже пушкинского Гвидона, - сказал отец,
поглядывая на сына сбоку.
Жена рассмеялась:
- У Пушкина очень хорошо сказано:
Сын на ножки поднялся,
В дно головкой уперся...
Елена Андреевна остановилась - забыла.
Вспомнил отец, Дмитрий Юрьевич:
Вышиб дно и вышел вон.
Так и зарегистрировали родители Гигу: с шутками и с улыб-
кой.
На шестом месяце, однако, никто из них не смеялся.
- Мама и папа, - объявил Гигант, подросший за это время и
носивший обувь тридцать второго размера, - мне нужен велоси-
пед.
Ему купили велосипед. К вечеру машина была ра* вобрана по
винтикам - уже изрядно потрепанная, Гига гонял ее целый
день. Теперь, сидя над рамой, над колесами, гайками и педа-
лями, Гига что-то раздумывал, менял колеса местами, пробовал
подкачивать шины и наконец все с грохотом бросил:
- Плохо!
Проходивший мимо отец спросил:
- Что плохо?
- Плохая машина, - пояснил Гига.
Отец не без улыбки сказал:
- Изобрети новую.
- Изобрету, - буркнул Гига.
Каждый вечер у отца с сыном проходил час собеседования -
больше Дмитрий Юрьевич уделить мальчишке не мог: страда, и
ему, агроному совхоза, работы было невпроворот.
- Что такое дервиш, гиперпространство, бионика? Что зна-
чит эксцентриситет, где он бывает? - спрашивал Гига. - Кто
такие сатрапы? Стомахион?
Отец разъяснял, растолковывал,
