Грешнов Михаил - Сезам, Откройся !
Михаил Николаевич Грешнов
СЕЗАМ, ОТКРОЙСЯ!
- Спелеологи - народ неразговорчивый. Это не случайно, поверьте мне. Под
землей надо слушать. Очень чутко и внимательно слушать. И совсем немного
разговаривать.
Руки Гарая двигаются неторопливо. Это я заметил: спелеологи неторопливы.
- Жаль, что нельзя видеть, - продолжает он. - Не говорю об инфравидении в
тепловом поле - есть такие приборы, даже очки. Но через них видишь то же, что
и в луче фонаря: сталактиты, скалы и ниши. Только все это хуже, чем с фонарем.
Я имею в виду другое видение - шестое, может быть, десятое чувство.
- Есть такое? - спрашиваю Гарая.
Прежде чем ответить, спелеолог тщательно приглаживает выравненный
свернутый шнур, откладывает моток в сторону:
- Есть.
О Гарае мне уже рассказали. Не только что он опытный спелеолог, надежный
товарищ. Сказали, что он знает музыку Земли. Странно, не правда ли - музыку
Земли? Уверяли, что он раздвигает скалы. Привели случай. Группа Козицкого -
четверо надежных парней пропала в уральских пещерах, исчезла. Пообещали
вернуться через четыре дня. И канули. Прошло пять дней, шесть, от группы ни
слуху, ни духу. На седьмой день по их следу вышли спасатели. Но след затерялся
в мелких озерах, ручьях. Привлекли к поиску исследователей из другого лагеря,
в их числе Гарая. Спустился он в подземелье на восьмой день.
- Вот что, - сказал участникам своей тройки, поднимитесь-ка вы наверх.
Оставьте меня послушать.
- Одного?..
- Одного.
Наверно, это у Гарая звучало. Как небольшое "Есть", потрясшее меня,
столько в нем было силы.
Ребята ушли. Получили взбучку от штаба - у спасателей всегда организуется
штаб. Чуть ли не тотчас их повернули обратно. Переспать, однако, на
поверхности разрешили, чтобы вышли утром с новыми силами.
А наутро Гарай привел четверку Козицкого.
- Как ты их нашел?..
- Не их прежде всего, - ответил Гарай, - ход нашел в скалах.
Козицкий клялся, что никакого хода не было. Они же не дети, у них четыре
пары глаз!
Так и пошло: Гарай раздвигает скалы.
А насчет музыки - этот вопрос интересует меня. Он привел меня в лагерь
спелеологов. И ведет с Гарaeм в пещеру.
Лагерь расположен в Бамбаках, на Малой Лабе.
Над рекой это невысоко - в семистах метрах. Здесь еще лиственные леса:
буковые, грушевые. Выше над ними ельник. А над головой синь.
Пещера тут же, выходит из скалы на поляну.
В прошлом году ее осматривал Павел Никанорович Ветров. В этом году он
привел с собой три звена спелеологов исследовать лабиринт. Пещера
разветвляется под горами, тянется километров на двадцать. Имеет один или
несколько выходов. Собаки, по словам старожилов, попавшие в подземелье,
объявлялись по ту сторону гор в леспромхозе. Переходы и выходы надо
исследовать. Но не только это привело Ветрова вторично к пещере. На Бамбаках
работают буровики. Скважины дадут больший эффект, если объединить работу
буровиков с геологическими исследованиями через пещеры. Ветров добился связи с
буровиками. Их инженер, Санкин Дмитрий Петрович, сейчас, перед исследованием
подземелья, намечает с руководителем спелеологов план работы:
- Вопрос в том, на какую глубину уходят пещеры. Нам ведь нужна глубина,
Павел Никанорович.
- Километра на два, - отвечает ему Ветров.
- Два километра, конечно, значимость. - Санкин делает пометку в блокноте.
- А вот образцы. - Ветров достает из угла палатки баул, открывает крышку.
Образцы он собрал, когда у него зародилась мысль об объединении работы
буровиков со спелеологией. Места, где собраны образцы, Ветров нан
