Грешнов Михаил - Тринадцатое Июня, Пятница
Михаил Грешнов
ТРИНАДЦАТОЕ ИЮНЯ, ПЯТНИЦА
1
Сначала были голоса. Нет, сначала был порыв ветра. Поднялись и опустились
уголки листков рукописи. Сперва Мэкензи не обратил на это внимания, хотя
окно перед ним было закрыто. Но тут его отвлекли голоса, они возникли у
него за спиной, там, где поднимались стеллажи с книгами и где в этот
момент никого быть не могло. Мэкензи работал в кабинете один.
- Это он, - сказал первый голос с волнением, даже торжественно, - Роберт
Эмиль Мэкензи.
Второй голос, спустя секунду, словно кто-то вглядывался в Мэкензи и
опознал его, подтвердил:
- Судя по фотографии - он.
- Подойдем ближе, - сказал первый голос.
- Подойдем, - согласился второй. Голоса были молодые, звонкие, удивительно
звонкие - в них звенели серебро и хрусталь.
- Что он пишет? - спросил первый голос.
- Если о биогенезе, то мы попали вовремя, - отозвался второй.
Мэкензи посмотрел на радиоприемник. Зеленый глазок индикатора не горел.
Ученый обладал крепкими нервами - сидел и ждал, что будет дальше. Кто
забрел в кабинет?.. Может, переутомление? Он много часов не вставал из-за
письменного стола. Но он явственно ощутил чье-то присутствие. Мэкензи
повернул голову. Рядом, почти касаясь его, стояли юноша и девушка. Их
красоту, необычность нарядов, непринужденность движений Мэкензи оценит
потом. Сейчас он видел только, что они стоят и смотрят на его рукопись. В
руках у девушки портрет в черной рамке. Это портрет его, Мэкензи,
вырезанный из какой-то газеты. Молодые люди продолжали глядеть на
рукопись, не обращая внимания на Мэкензи даже тогда, когда он спросил у
них:
- Кто вы?
Только когда Мэкензи, поднявшись с кресла, схватил юношу за плечо, тот
отпрянул, ошеломленный. А девушка вскрикнула и, схватившись правой рукой
за левую, на которой у нее был браслет, стала лихорадочно щелкать
микровключателем. Юноша стоял у стеллажа и смотрел на Мэкензи.
Тот повторил:
- Объясните же, наконец, кто вы?
Потом они сидели втроем и не могли начать разговора. Молодые люди
озирались по сторонам, поглядывали на дверь, словно боялись, что кто-то
появится на пороге. Мэкензи вышел из-за стола и закрыл дверь на ключ:
- Сюда никто не войдет, - сказал он.
Это успокоило незнакомцев. Но Мэкензи стало не по себе: он захлопнул их,
как воришек, они могут подумать, что он позвонит в полицию.
- Я не буду звонить, - Мэкензи выключил телефон. - Но объясните мне, кто
вы и откуда?
Мэкензи был ученым, в библейские чудеса не верил: пришельцы - не ангелы.
Однако появиться из ничего на семнадцатом этаже "Кемикл америкен
корпорейшн", в центре Лос-Анджелеса, могли только ангелы. Мэкензи
рассматривал их: никогда он не видел таких красивых людей. Кинозвезды
померкли бы перед ними. И диво - Мэкензи не находил слов, чтобы описать их
красоту. Может быть, потому, что он не художник и не писатель, а может, не
хватает слов? Если сказать, высокого роста и удивительно сложены, это не
передало бы и сотой доли впечатления от них. Ни белая кожа, ни длинные
пальцы не дали бы представления о совершенстве их рук, если бы не
движения, плавные, законченные, даже в самом маленьком жесте. Одежда?
Ткань совершенно неизвестна Мэкензи. То же можно сказать о покрое. У
девушки это не платье, не сари и не хитон. И в то же время - все от этих
одежд. У юноши наиболее знакомым был пояс, широкий, как у тореро. А их
лица, глаза!.. Нет, пришельцы - не ангелы. Они из плоти и крови. Но
достаточно глянуть на этих двоих, чтобы убедиться: на Земле таких нет.
Особенно хороша де
