Библиотека в кармане -русские авторы

         

Григорьев Сергей Тимофеевич - Красный Бакен


Сергей Тимофеевич ГРИГОРЬЕВ
КРАСНЫЙ БАКЕН
Рассказ
________________________________________________________________
ОГЛАВЛЕНИЕ:
На берегу реки
"Ермак"
Машина
Разведка
Беда
В огне
________________________________________________________________
На берегу реки
Максим, съежась, сидел на возу и почти спокойно смотрел, как положили
на телегу и покрыли брезентом, словно мертвых, отца и мать.
Каждое утро увозили больных, и еще никто из них не вернулся обратно.
Больше месяца стоят табором беженцы под городом, по волжскому берегу.
Спасаясь от наступления казаков, снялись со степных хуторов, чтобы уйти
куда-то за Волгу, в такое вольное место, где нет войны.
Волга стала преградой. Сначала ждали переправы, посылали в исполком
просить - обещали. Да где же переправить десять тысяч возов! Беженцы
стояли на берегу, ломали заборы и сараи и жгли по ночам, дрожа от
лихорадки, костры...
И Максима знобило. И хотелось ему сказать тем, кто забрал на воз отца
и мать: "Возьмите и меня". Не взяли бы. Остался один. А дядя Игнат - разве
он чужой?
Дядя Игнат посмотрел, как мальчик пытается прикрыть на груди прорехи
старой свитки, и сказал:
- А чтоб и тебя холера забрала!..
Да, вот если бы Максим заболел холерой, его бы тоже увезли в
больницу. А с ним "трясця" - это всех бы надо забирать, всех на берегу
трясет лихорадка.
Дядя Игнат ушел куда-то. А Максим боялся сойти с воза: волы хотя и
исхудали так, что мослы торчат, но все же свои - у них добрые морды и
темные печальные глаза. Впустую жуют жвачку. Кругом все чужие: всех, кто
знал Максима, тоже свезли в больницу.
Только воз, да волы, да плуг, опрокинутый вверх поржавелым лемехом, -
свое... В пыли берег - серый, серые на нем дома, и серые, полуживые среди
табора бродят люди, роясь в кучах - нет ли чего съестного. Видит Максим,
что ребятишки вылавливают у заплеса из воды арбузные корки и жуют их, и
хочется ему тоже, да боится кинуть воз: ведь теперь хозяин-то он... А
хочется есть и пить.
Солнце все выше в белесой, пыльной мгле. Максиму нестерпимо печет
открытую голову, а под ложечкой лед, и бьет озноб... Пить хочется... И
река плещет желтой волной рядом. Кто бы принес испить...
- Мамынька! - шепчет Максим, склонясь к нахлестке фуры. - Пить!..
Мамыньки нет. И дядя ушел куда-то и вернется ли, кто знает? Мальчик
тяжко забылся под солнечным пеклом - припадок лихорадки прошел сном, и
было уже за полдень, когда он проснулся, услыхав сквозь дрему кем-то
сказанные слова:
- А мальчишка-то чей?
И голос дяди Игната ответил:
- А кто его знает. Теперь все хлопцы ничьи.
Максим поднялся в фуре и увидел, что дядя Игнат стоит перед волами, а
вместе с дядей в поддевке и картузе старый прасол с посошком из
можжевеловой узловатой палки в руке. Прасол потыкал посошком исхудалые
бока волов:
- Одна кожа да кости...
Максим понял, что дядя продает волов на мясо. Мальчик, вцепясь в
грядку фуры руками, сипло, но громко сказал:
- Волы-то мои!
Старик посмотрел на Максима из-под седых бровей щелочками серых
пустых глаз и спросил:
- А ты кто?
- Хозяин.
- Как - хозяин?
- Так, хозяин.
И Максим рассказал, что батьку и мамку свезли в холерный барак.
- А это все теперь мое.
Мальчик положил руку на грядку фуры, потом на плуг, протянул руку к
волам и повторил: "Мое". Старик рассмеялся:
- Так, говоришь, хозяин ты?
- Хозяин.
- Теперь, милый мой, хозяев нет.
- Я наследник, - ответил Максим серьезно.
Отец его всегда называл наследником.
Старик рассмеялся еще пуще:
- Наследник? И насл





Содержание раздела