Григорьев Владимир - Транзистор Архимеда
Владимир Григорьев
Транзистор Архимеда
1. АРХИМЕД ЗАДАЕТ ЗАДАЧУ УЧЕНЫМ XX ВЕКА
Лаборатория расшифровки триплетного кода давно уже перешла на
круглосуточный график. Она работает как "скорая помощь" - в любое время
суток, хотя так называемой жизненной необходимости в этом нет никакой.
Продукция лаборатории касается одного - прошлого, а разве можно чем-нибудь
всерьез помочь Прошлому? Сожалениями не поможешь. Свершилось - и баста!
Однако что может волновать нас, как волнует прошлое? Разве что будущее.
Настоящее же и так хорошо известно. Но будущее - оно за семью печатями, а
прошлое, пожалуйста, на экранах лаборатории. Заходите в любое время суток,
над входом плакат: "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ЛЮБИТЕЛЯМ СТАРИНЫ!" В три часа ночи,
в семь утра заходи. На экранах вспыхивают видения. Триста лет назад,
тысяча, пять тысяч...
Веками человеческие гены - хранители информации - автоматически
зашифровывали эту наследственную информацию, запоминали происходящее и
транспортировали новым поколениям все более тяжелый груз памяти.
Триплетный код насыщался новыми точками-тире. Здесь, в лаборатории, клубок
разматывался в обратную сторону, автоматически расшифровывался, и на
экранах загорались отпечатки картин, прошедших перед глазами деда,
прадеда, пра... пра... спускаясь по генеалогическому древу все ниже и
ниже.
Погружение в прошлое. Оно как погружение батискафа в темные недра
океана. Все сумрачней его картины, нарастает давление пространства, скоро
ли дно? Но дна нет...
Один из прошловековых отпечатков особенно поразил воображение
специалистов. Казалось бы, в снимке ничего грандиозного. Ни Помпеи,
заливаемых лавой, ни конницы Чингисхана. На первый взгляд просто бытовая
сцена. И однако, как только на сфероиде серебрящегося экрана туманно
засиял кадр, зрители застыли, а с галерки, заполненной рядовыми, а потому
малосдержанными любителями, донесся сдавленный полувыкрик:
- Да ведь это же...
Какой-то благоразумный сосед тотчас зажал рот любителя.
- Может быть, и так, - внушительно, после солидной паузы отозвался
кто-то из титулованных экспертов. - Может быть, там, на галерке, и не
ошиблись. Но... Впрочем, беру свои слова обратно!
Последние слова эксперт произнес торопливо, будто обрывая сам себя,
отчего общее впечатление правоты того, с галерки, только усилилось.
Когда посторонние разошлись, древний академик по триплетному вопросу
внушительно обратился к эксперту:
- Что ж вы, батенька, так сразу? Может быть, может быть... В жизни все
может быть! Да только... Эх вы! Авторитета вашего только может не быть.
- Так ведь брал же слова обратно, - оправдывался эксперт.
Снимок, вызвавший столько противоречивых эмоций, был в общем-то
незамысловат. Скамейка, человек в хитоне с прутиком в руках да меч,
занесенный над головой сидящего. Меч без насечек, без узоров, лишенный
служебного кокетства и двусмысленности: видно, в руках владельца он был
просто орудием производства. Человек в хитоне не смотрел на меч, он
смотрел куда-то вверх, вероятно, в глаза того, кто пожелал разрубить его
на части. А по песку вились какие-то узоры, только что вычерченные
прутиком. Линии, треугольники, кружочки, сплетенные в непонятную для
геометра фигуру. Похоже, что человек в хитоне был увлечен решением
какой-то задачи, как следует углубился в нее и вдруг заметил, что его
убивают. Все было именно так, как в известном предании о гибели Архимеда.
Отсчет кадра по времени сходился с календарными датами Архимеда. Самое
поразительное заключалось в рисунках
