Губер Борис - Сыновья (Начало Повести)
БОРИС ГУБЕР
СЫНОВЬЯ
(Начало повести)
Глава первая
Впоследствии, задумываясь над тем, что с ним произошло, Андрей забывал о
долгих годах своей фальшивой, неискренней жизни, хотя именно они подготовляли
это лето и сделали его неизбежным. Ему казалось, что все началось,
переломилось в один определенный день, и даже день этот запомнился - четверг
12 мая.
Накануне, дня за два, Андрей познакомился с Верой Михайловной Барковой,
библиотекаршей одного из московских клубов, в котором ему пришлось читать
доклад о дне печати.
Во время доклада Вера Михайловна сидела на эстраде, в президиуме. Шагая по
авансцене, Андрей, всегда говоривший на ходу, заметил, что она, почти не
отрываясь, глядит на него, провожая глазами каждое его движение. Это было
приятно Андрею. Он невольно подтягивался, следил за своими словами и жестами,
и одновременно, где-то в глубине его сознания, зарождались неясные мысли о
возможности сближения с этой девушкой, незаметно одетой, вообще какой-то
неприглядной, но таившей в себе необъяснимое очарование.
После доклада, когда слушатели уже расходились, Андрей задержался у стола,
перебирая в портфеле бумаги и, догнав Веру Михайловну, тут же между кулисами,
пахнувшими пылью и клеем, заговорил с нею.
Позади нее, спускаясь по кривой лесенке с подмостков, он спросил, много ли
приходится ей работать.
- Да, порядочно, главным образом вечерами, - ответила она, через плечо
оборачиваясь к нему и без улыбки глядя ему в глаза. - В четверг, например,
опять весь вечер пробуду здесь, в читальне.
Андрей привык к непродолжительным, безболезненным связям, смотрел на
женщин очень просто и грубо. Во всех сегодняшних поступках Веры Михайловны ему
чудился вызов на дальнейшие встречи и потому в ответе ее он увидел ясный намек
- желание встретиться здесь же, в четверг... Прощаясь, Андрей пожал ее легкую
сухую ладонь. Вера Михайловна ответила крепким, почти мужским пожатием, и
пожатие это еще пуще укрепило Андрея в его догадках. Возвращаясь домой, он с
удовольствием подставлял лицо крупным каплям веселого ночного дождя, бездумно
ощущал уверенность в своей близкой победе. Ничего более серьезного он,
конечно, не ждал.
Однако, проснувшись в четверг утром и мгновенно вспомнив, что сегодня
вечером он должен быть в клубе, Андрей почувствовал в себе вдруг какое-то
незнакомое ликование. За окном, напротив кровати, глубоко и полно синело
весеннее, влажное на вид небо, и синеву его еще пуще оттеняли пухлые ватные
облака. Что-то издавна родное, близкое напоминало собою оно... Андрей закрыл
глаза, на секунду снова заснул, и ему приснилось, будто он ребенком лежит в
постели, смотрит на небо, заточенное в переплет окна, и, зная, что там, за
окном, прекрасное росистое утро, слушает густой колокольный благовест... Затем
он уже окончательно проснулся и поморщился. "Фу ты, ерунда какая", - подумал
он, сбрасывая ноги на холодный, прекрасно натертый паркет... Впрочем, это
невольное детское воспоминание не было неприятным. Андрей привычно отогнал от
себя всякую мысль о нем, но бессознательное ликование после него стало еще
глубже и полней.
Он начал одеваться. Тщательней обычного побрился, повязал свой лучший
галстук, долго провозившись с ним и несколько раз сызнова начиная неладившийся
узел, надел новый костюм из серой весенней материи... Ему приятно было видеть
в зеркале свое большое лицо с прозрачными голубыми глазами, с рассеченным
надвое подбородком и легким сухим румянцем на скулах. Но и в новом платье, в
том удовольств
