Губин Валерий Дмитриевич - Неприкаянность
Валерий Дмитриевич ГУБИН
НЕПРИКАЯННОСТЬ
Фантастический рассказ
О смерти старика-букиниста, жившего в соседнем подъезде, я узнал
слишком поздно, и, когда мне удалось попасть к его вдове, почти все книги
были уже раскуплены побывавшими до меня книжными жучками - это, видимо,
знали все заранее и готовились. Несколько запыленных связок старых
журналов, какие-то книги без переплетов, сваленные в кучу, - вот и все,
что осталось от одной из самых лучших московских частных библиотек.
Я рассеянно перебирал желтые хрупкие страницы "Русской старины", как
вдруг из журнала выскользнуло несколько листков, исписанных мелким
почерком.
"Старинные письма", - подумал я и поднял один листок. Но странное
дело, письмо было написано совершенно современным алфавитом, без ятей и
латинских "i", как будто писалось совсем недавно, хотя бумага была явно
древней, ломкой, плохого качества, и чернила, совершенно невиданного
цвета, уже почти выцвели. Однако я довольно легко разобрал начало: "Всех,
кто прочитает это письмо от 1980 до 1990 года, прошу срочно сходить или
съездить или телеграфировать в Москву на Малую Калитниковскую улицу, дом
16, кв. 4 к Бородину Виктору (телефона нет) и выяснить, что случилось.
Передайте ему, что я, Кузьмин Вадим Константинович, застрял в Курске в мае
1834 года в гостинице Сомова, что на Петровской, без денег и без малейшей
надежды как-то выкарабкаться. Пусть срочно забирает меня отсюда, пока не
поздно..."
Волосы зашевелились у меня на голове, я как-то сразу поверил, что это
не мистификация и письмо подлинное, написанное сто пятьдесят лет тому
назад, сразу почувствовал физически отчаяние и ужас человека, заброшенного
туда, вырванного из нашего времени. Потом начал разбирать дальше
поблекнувшие строки.
"Первый настоящий запуск машины времени, или "темпоратора", как его
называл Бородин, состоялся в конце апреля 1984 года из его квартиры. И
хотя я ни на секунду не сомневался, что все это бред, тем не менее принял
приглашение, пришел к нему и вместе с ним взгромоздился на какой-то
чудовищный самокат, обвешанный приборами и опутанный проводами. Потом
раздался страшный треск, у меня закружилась голова, и все вокруг исчезло -
и комната, и Виктор, и я сам. Увидел я себя снова минут через десять на
какой-то площади - грязь, лужи, маленькие покосившиеся домики. Впереди
проступила спина Виктора.
- Слазь, - отчаянно кричал он, - напряжение поля падает, вдвоем не
выберемся!
- А где мы находимся? - тоже закричал я прямо ему в ухо.
- Еще не знаю - нужно рассчитать! Жди здесь и никуда не уходи с
темпоральной линии, я вернусь через час!
Он исчез в оглушительном треске. Я ровно час прогуливался по этой
дурацкой площади. Людей почти не было видно. Только раз проехала телега,
влекомая огромным битюгом, и поочередно прошлепали несколько старух с
кошелками. Виктор все не возвращался. Тут я увидел городового - тот прошел
через всю площадь, подозрительно посматривая на меня, и скрылся в доме, на
котором я наконец разобрал надпись: "Трактиръ". На душе стало сразу
муторно, как будто я выпил прокисшего кваса. Я понял, что действительно
заехал в прошлое и, видимо, достаточно далеко, так что моя жизнь сейчас
целиком зависит от инженерного гения Бородина.
"И черт меня дернул ввязаться в этот эксперимент", - думал я, третий
час меряя шагами площадь.
- Осмелюсь побеспокоить, вашбродь, - услышал я голос за спиной и,
обернувшись, увидел того же городового. - Из Орла изволили прибыть?
- Да, любезный, - сказал я, в ду
