Гуревич Георгий - Иней На Пальмах
Гуревич Георгий
Иней на пальмах
Пролог
Море бушевало всю ночь. Огромные валы один за другим выплывали из темноты.
Они вставали перед нами крутой стеной, и нависшие гребни их заглядывали в шлюпку, как будто хотели пересчитать нас - свою будущую добычу.
Нас было шестеро в шлюпке: кочегар Вилкинс, Джо, три матроса - швед, итальянец и негр - и я, шестой. Мы гребли все время, точнее - гребли они, а я сидел на корме и, качаясь как маятник, вычерпывал воду из лодки, черпал и выливал за борт, черпал и выливал.
Моя рана болела все сильнее, должно быть, потому, что ее разъедала соленая вода. Я промок насквозь. Мой костюм превратился в холодный компресс.
Я дрожал мелкой дрожью и тоскливо поглядывал на восток, скоро ли взойдет солнце.
А в затуманенной голове у меня, не переставая, копошилась одна и та же мысль: "Солнце взойдет... А что дальше?"
Когда рассвело, мы увидели впереди белую черту берега. Коралловые острова всегда кажутся издалека белыми, а если смотреть на них с самолета, отчетливо заметно, как пенное кольцо прибоя отделяет темно-синий океан от желто-зеленой лагуны.
У входа в лагуну мы попали в водоворот, закружились, захлебнулись соленой пеной. Потом холодный вал поднял шлюпку на могучее плечо и легко стряхнул на берег. Мы оказались на твердой земле - мокрые, оглушенные, исцарапанные, но живые.
И тогда мы увидели, что белое - это не коралловый песок и не прибой.
Островок утопал в... снегу. На свинцовых валах океана качались льдины, и прибой, с размаху бросая их на коралловые рифы, ломал, дробил, крошил, превращал в ледяное месиво. В воздух взлетали фонтаны соленых брызг.
Гибкие, стволы пальм обледенели. Сверкающий иней одел гигантские перистые листья. Побелевшие кроны четко выделялись на темно-голубом небе.
Почти вся лагуна превратилась в каток. В прозрачный зеленоватый лед вмерзли кораллы и ярко раскрашенные рыбы-попугаи. Повсюду валялись замерзшие птицы.
Из снега торчали клешни кокосовых крабов: один из них успел продолбить орех, засунул туда задние ноги, чтобы вытащить мякоть, и так замерз.
Матросы первым долгом разложили костер, и я подсел к огню. Я сел так близко, что искры летели мне в лицо, и угли жгли ноги через подошвы ботинок. Но дрожь не проходила, я все время просил подбросить в костер сучьев.
Складывая возле меня охапки хвороста, негр сказал с жалобным удивлением:
- Кажется, я отморозил себе уши. Как вы думаете - скоро это кончится, мистер Джонсон?
Я не отвечал. Я был занят своими мыслями. А думал я одно и то же: "Снег растает. А дальше что?"
Потом к костру подошел Джо и сказал:
- Шлюпка больше не хочет плавать. Она решила работать на кухне в должности решета. Пожалуй, нам придется поселиться здесь всерьез.
Мистер Джонсон будет Робинзоном, а мы все - Пятницами.
- А ты, Джо, - попугаем Робинзона, - желчно отозвался итальянец, - тебе лишь бы поболтать!..
Добродушный Джо рассмеялся громче всех.
- По-моему, здесь не так уж плохо, - сказал он. - Свежемороженые фрукты в любом количестве и крабовые консервы в банках из собственной скорлупы. И вдобавок - сколько угодно льда, чтобы приготовлять коктейли.
Я слушал морщась. Шутки Джо мешали мне сосредоточиться. А я должен был решить: что же делать дальше?
Но в это время негр, стоявший в сторонке, крикнул:
- Пароход! Идет прямо сюда!..
Все сразу вскочили на ноги.
- Какой пароход? "Уиллела"?
- Нет, не похож. И флаг не наш, канадский...
- Разжигайте костер! Бросайте сырые листья. Пусть дымит сильнее!
Смогут ли они подойти близко?
- Шлюпку спускают... Надо
