Дарк Виндовс - Площадь Китайский Кран
DARK WINDOW
ПЛОЩАДЬ "КИТАЙСКИЙ КРАН"
Вокруг шумит площадь. Я снова здесь, хотя отсчёт вести уже бесполезно. Площадь ничуть не изменилась с тех пор, как я видел её в последний раз. Ночь, когда я пробовал проскочить на скейте, не в счёт.
Тогда тут стоял кран.
Эта история случилась, когда я ещё был.
Теперь всем кажется, что меня нет. Все в это поверили. Даже папа с мамой.
А я есть. Просто они не знают об этом. Просто они никогда не встречались с тем краном, с которым столкнулся я. А может, и сталкивались, да только успели. Они услышали свою тысячу. Ну и пускай они перестали верить в меня.
Всё равно я есть. Вот!
И ещё мне кажется, что я ничуть не изменился.
По крайней мере, на доски я по-прежнему могу смотреть хоть сутки напролёт.
Они далеко.
Они недостижимо далеко.
Пальцы неистово хотят прикоснуться к отполированным бокам, пересчитать слои, а потом, чуть касаясь шкурки, проехаться до самой кормы. Постоять, почувствовать нарастающее в груди ощущение праздника, а потом вертануть колёса и наслаждаться переливчатой поверхностью раскрученных хиллов.
Я слышу негромкое жужжание. Я вижу каждое из четырёх колёс, разбитых сотнями отражений. И в этот момент совсем не хочется думать, что у меня нет пальцев.
* * *
- Врач - урод, - сказал Митька и снова отвернулся к стене.
Я промолчал. Я был виноват в том, что имел две здоровые ноги и мог прыгнуть на доску в любой момент. Митьку укрывало полосатое одеяло, и гипс, облепивший правую ногу огроменным валенком, был не виден.
Мне казалось, что под Митькино одеяло, к правой ноге, нырнула овчарка и спряталась, уткнув голову в лапы.
Митька молчал, закрывшись в глухой обиде. Молчание становилось невыносимым. Я тоже отвернулся.
На подоконнике застыли два крохотных самолёта. Когда-то Митька собирал модели. До того самого жаркого летнего дня, когда в прокалённый солнцем двор вышел Остапка Савелов, покручивая новёхоньким скейтом.
Мода на доски охватила двор поголовно. Не прошло и недели, а Митька уже выпросил себе такую же. Я тоже выпросил.
И бесконечные войны игрушечных армий утратили для меня всяческий смысл. Спустя месяц мода прошла. Больше половины новоявленных доскеров разбили борды после первых же прыжков. Сергунёк из пятого подъезда сломал руку. Диме Филатову наскучило через неделю.
Ещё через две наскучило не только ему. В доскерах остался лишь Гера. Народ стал гордиться главным скейтером двора, постепенно забывая о своих досках. Остались и мы с Митькой.
Да только никто нас за скейтеров не держал. По банальной причине малолетства.
Митька заворочался, я невольно взглянул на него. Поймав мой взгляд, Митька скривился.
- Да ладно, - я попытался успокоить искалеченного друга. - Через месячишко уже...
- Год! - Митька не нуждался в лживых утешениях. - Год не хочешь?! Этот козёл сказал - год!!! Слыхал?
Год без доски!!!
Возмущение было так велико, что Митька аж подскочил и сел, навалившись на смятую подушку.
- Ну и пускай, - отмахнулся я. - Всего-то потерпеть.
А что я ещё мог сказать Митьке?
Митькино лицо окаменело мучительной болью непонимания.
- Доску продам на хер, - выдавил он. - Достало уже всё.
- Кому? - поинтересовался я.
На потрёпанную Митькину доску покупателей не скоро сыщешь. Была бы ещё девятипластовая... А то обычные семь слоёв, раскрошенные края, смазанный щелчок.
- А по херу, - сказал Митька, пропитавшийся угрюмой обидой. - Найду.
Я кивнул. Соображения по поводу цены не стоило выклады
