Дашков Андрей - Пропуск (Фрагмент)
Андрей Дашков
ПРОПУСК
(повесть (май - июнь 2000 г.), фрагмент)
1. ОНА
О том, что было раньше, трепаться незачем, хотя от дел своих прошлых
не отрекаюсь. Вспоминать такое - все равно что в дерьме ковыряться. А начну
вот с чего.
Я лежу в кювете возле перекрестка: ноги - в канаве, голова - вровень
с асфальтом. На другой стороне дороги залег Ванька. Его мотоцикл спрятан в
кукурузе метрах в пятидесяти от меня, чтобы не заметили издали. С этой же
целью с него содран весь никель-хром. Траурная получилась тарахтелка, ничего
не скажешь. Когда Ванька сидит на ней в своем кожаном прикиде - вылитый
Черный Мститель. То бишь Осип Одноглазый из легенд бродяжьих. Правда, про
Осипа сказывали, что он в молодые годы лошадок всяческой технике предпочитал,
да все больше глухими окольными тропами пробирался. А нам с Ванькой простор
и скорость подавай - так, чтоб дух захватывало и в ушах свистело! Но и на
просторе не больно разгуляешься; то и дело рожей в пыль падаешь, коли жить
не надоело. Вот как сейчас, для примеру.
Чего мы ждем, непонятно, но я доверяю Ванькиным инстинктам. У него нюх
на всякого рода опасности. Зато я лучше стреляю. Потому и терпим друг
друга - пока это выгодно обоим. Ну и, ясное дело, без сунь-высунь не
обходится.
Из-за шума этой чертовой дикой кукурузы ни фига не разберешь. Как
назло, поднялся ветер. Поля простираются до горизонта, спрятаться
практически негде. Любой человечек на дороге - будто таракан на столе.
Не говоря уже о тачке.
Волны гуляют по кукурузе. Толку от нее никакого, початки еще не
созрели. Солнце садится, и я прикидываю, что скоро оно будет бить прямо в
глаза. Гнилой расклад. Вдобавок щебень впивается в пузо... Вскоре это мне
надоедает, и я приподнимаюсь, чтобы глянуть, как там Ванька. Он в оба глаза
пялится в ту сторону, куда нам очень хотелось бы пробраться, но сразу
замечает меня боковым зрением, делает страшную морду и машет рукой - ложись,
мол, дура!
А чего тут ложиться? Поздно уже. Я поворачиваю голову - мамочка моя
родная! Кукурузники повылазили из укрытий и прут на нас лавиной. Значит,
самое время сматываться. Не повезло нам сегодня, не проскочим. Надо пробовать
другую дорогу, во всяком случае в другой раз. А сейчас найти бы только
спокойное место, где можно переночевать, голод-жажду утолить, мирной беседе
предаться...
Да, вот такая я - мечтаю о всякой чепухе, когда жить остается, может
быть, пару минут. Принцип у меня такой - "думай о хорошем". Это называется
то ли оптимизм, то ли кретинизм. Наверное, и об Ваньке я слишком хорошо
думала. Подвел меня, стервец. Ой подвел!..
Кукурузники были как на подбор - молодые, дурные и наглые. Совсем
сопляки, рожи безволосые и прыщами усыпанные. И откуда только непуганые
дебилы берутся - вроде их давно перебить должны! Но нет, оказалось, что
племя идиотов - самое большое и неистребимое. Они количеством берут. Толпой
кого угодно задавят; патронов на них не напасешься...
Эти вот даже не перебежками, а цепью наступали. Чуть ли не строем,
будто на каком-нибудь долбаном параде. Все до единого были вооружены, но не
стреляли. Хотели живьем взять - меня, конечно, в первую очередь, однако
для забавы им и Ванька сгодился бы. Мне то что - может, с кукурузниками и
неплохо побаловаться, - но сдаться без боя злость не позволяла. Что ж мы,
бродяги, хуже и трусливее этого оседлого дерьма?!
Отучу я вас, недоноски тупорылые, в психические атаки ходить!
Затвор передернула, встала в полный рост, словно в тире, и бабахнула
длинной очередью.
