Диковский Сергей - Сказка О Партизане Савушке
Сергей Диковский
Сказка о партизане Савушке
Есть в Приморье одна дальняя сопка. Зверь на ней не живет, деревья не
держатся и трава не растет.
Говорят, будто сопка та из чистого золота. Только по-настоящему ее
никто не видал: всегда она в тумане, всегда в облаках; дунет ветер,
блеснет светлый краешек и снова утонет, а что в середине, одни ястребы
знают.
Идти к сопке этой надо с опаской. Налево пойдешь - в трясине увязнешь,
направо пойдешь - в обрыв попадешь. Только и есть одна медвежья тропа - от
Гусиного озера, мимо железного камня, мимо двойчатки-сосны, через реку
Бедовую. А дальше и тропа обрывается.
Ту дорогу один Савушка знал. Был такой небольшой мужичок, веселый,
хромой, глаза озорные. Он в русско-японскую артиллеристом служил, там ему
ногу колесом и помяло.
Жил Савушка беспокойно, как цыган. Зимой лошадей кует, плуги правит, а
как дуб лист развернет, мешок за плечи - и прощайте до осени! Тайга ему
голову навек закружила. Вот он все и бродил: в озера глядел, птиц
передразнивал, к зверям прислушивался. Нравилось ему ключи да сопки заново
открывать. Если бы Савушке вовремя азбуку показать, был бы он сегодня
профессором. Да не вышло - пошел в кузнецы.
Он ружья с собой не брал. Звери Савушке вполне доверяли. Выдра ему рыбу
укажет, медведь тропинку протопчет, белка орехов нащелкает.
Сопку Савва открыл, да золото добывать было некому: обложили Приморье
японцы. Что тогда делалось, сказать невозможно! Печи холодны, а избы
горят. Земля кровью напоена... Смеха детского нигде не услышишь!
Что ни сосна, то виселица, что ни холм, то могила. Выйдешь в поле,
ляжешь ничком - слышно, стонет земля: невтерпеж ей под войском японским.
Гуси дикие и те испугались: вместо осени летом снялись...
Ленин из Москвы зарево видел, войско на подмогу послал. Да генералы в
то время пути заслоняли - пробиваться бойцам долго пришлось.
Решили партизаны в хребты уйти: оружие ковать, силы для боя
накапливать. А сопку золотую на сохранение Савве оставили.
- Учить тебя, - говорят, - не приходится: хитер ты достаточно.
Действуй!
Дали сторожу дробовик старый, шестнадцать патронов с картечиной и ушли.
Ладно. Одолжил Савушка у медведя знакомого шкуру. Сшил унты с медвежьей
ступней. Стал по ночам японцев выслеживать. Часовые японские, те
удивлялись сильно: какие медведи отчаянные - прямо в лагерь заходят!
А Савушка тем временем бухгалтерию вел. Были у него в тайге две березы
с засечками. На одной пароходы японские, пушки, солдаты отмечены. На
другой - горе народное: вдовы. Могилы, дети бездомные.
Однако долго бродить Савушке не пришлось: разнюхали как-то японцы про
золотую сопку, нагнали ищеек-собак и сцапали Савушку.
Генерал в ту пору Ину-сан был. Личность партизанам известная: кособрюх,
зубы щучьи, ноги - будто всю жизнь с бочки не слазил.
Увидел Савушку и сразу заулыбался.
- Ваша хитрость, - говорит, - даже нам нравится. Будем знакомы.
Савушка - старик гордый, на вольном воздухе вырос - руки генералу не
подал.
- Мы, - отвечает, - лещей вроде вас только за жабры берем.
Генерал даже скривился, но обиду сдержал.
- Хотите жизнь сохранить?
Савушка сразу смекнул, к чему разговор.
- Эко добро! - отвечает. - Я уж и без вас осину себе подобрал. Скучно
стало землю топтать.
- Хотите, дом выстроим, пятистенку? Графский титул дадим.
- Да, не вредно, пожалуй. Дайте неделю подумать.
Отвели Савушку в камеру. Поят чаем, кормят икрой, балыками кетовыми.
Савва думает. А войска между тем пробираются. Сквозь горы Уральские,
через степ
