Довлатов Сергей - From Usa With Love
Сергей Довлатов
From USA with love
В семидесятые годы я был писателем-нонконформистом с большими претензиями
и без единой опубликованной строчки, не считая журнально-газетной халтуры. Мои
амбиции были обратно пропорциональны возможностям, то есть отсутствие
возможностей давало мне право считать себя непризнанным гением. Примерно так
же рассуждали и мои друзья.
Наши мечты и надежды были устремлены на Запад. Мы следовали принципу
обратной логики: если у нас все плохо, значит, у них все хорошо, вернее, то,
что плохо у нас, должно быть замечательно у них. Стоит нам опубликоваться на
Западе, и все узнают, какие мы гениальные, бравые ребята.
И вот я на Западе. Гения из меня пока не вышло, некоторые иллюзии
рассеялись, зато я неожиданно превратился в среднего американского писателя
русского происхождения, одного из сотен тех, кто публикуется в приличных
журналах и выпускает свои книги в приличных издательствах.
Боюсь, что многие из моих друзей, оставшихся в России. все еще находятся
во власти иллюзий, как насчет собственной гениальности (поскольку возможностей
у них там не прибавилось), так и по части райской жизни на Западе.
Мне давно хотелось обратиться к ним с письмом на тонкой папиросной бумаге,
которое знакомый итальянец готов переправить в Россию, прибегнув к одному из
способов разработанных нами совместно. Вот примерный текст этого, все еще
неотправленного, письма.
Дорогие мои!
Вынужден быть крайне лаконичным, дабы письмецо уместилось в тайнике
знакомого сеньора. Поэтому - только о главном, только о наших с вами
литературных делах...
Знайте, что Америка - не рай, не филиал земного рая, и это, я думаю, мое
главное открытие на Западе. Мое постижение Америки, вернее (ближе к делу) -
литературной жизни на Западе, делится на три периода.
Сначала все было прекрасно: издательств русских много, газет и журналов
более чем достаточно, цензура отсутствует.
Затем все было ужасно: гонораров русские журналы не платят, издательства
публикуют всякую чепуху, отсутствие цензуры (при отсутствии серьезной критики)
- плодит графоманов.
А затем все стало более или менее нормально. Оказалось, что в Америке есть
все, дурное и хорошее, ибо свобода равно благо склонна к ужасному и
замечательному, как луна, равнодушно освещающая дорогу и хищнику, и жертве,
или как солнце, под лучами которого одинаково быстро вытягиваются сорняки и
ржаные колосья...
Мы поменяли не общественный строй, нс экономическую формацию, не
географию, не климат и тем более - не собственную натуру. Человек не меняется
и формы жизни остаются прежними. Меняем мы одни печали на другие, только и
всего. Лично я решительно предпочитаю здешние печали.
Когда-то я старался проникнуть в официальную советскую литературу. Затем
мне хотелось думать, что я принадлежу к неофициальной советской литературе.
Затем я уехал и без особого труда прибился к литературе эмигрантской. Еще
через два года мои рассказы сгоряча перевели на три-четыре языка, и я,
наконец, понял главное.
Бессмысленно делить литературу на официальную и подпольную, на русскую и
советскую, на литературу метрополии и диаспоры. Существует одна литература -
мировая. И если вам повезло от рожденья (талант), и везение продолжается
(хороший переводчик, дельный литературный агент), то через определенное время
вы станете частицей мировой литературы. Пусть микроскопической, но все-таки
частью огромного целого.
Перелетев через океан, вы окажетесь далеко не в раю. (Я говорю сейчас не о
колбасе и джин
