Дружников Юрий - Я Родился В Очереди
Юрий Дружников
Я родился в очереди
Так уж получилось, что я действительно родился в очереди.
Мою мать привезли в родильный дом у Яузских ворот в Москве, который
сохранился по сию пору. Мать стояла в длинной очереди к регистраторше.
Схватки начались еще дома, и причиной этих схваток было мое непреодолимое
желание появиться на свет. К несчастью, мать забыла захватить паспорт, и
отец что было сил помчался за ним обратно домой. И хотя отец чуть не стал
чемпионом в беге на длинную дистанцию, к тому времени, когда он вернулся, я
уже родился.
С тех пор очередь стала неотъемлемой частью моего существования. Или,
точнее, я стал частью огромного живого организма, который называется
очередью. Ежедневно я стоял в очередях за хлебом, за стаканом воды, чтобы
купить рубашку или ботинки, за учебниками и тетрадями, за паспортом и
военным билетом, чтобы подать документы в институт, чтобы взять книгу в
библиотеке, залечить зуб, жениться, развестись.
Мальчишкой я узнал об очередях на арест. Мужчины и женщины укладывали в
чемоданчики нижнее белье, сухари и проводили ночи без сна, ожидая, когда за
ними придут. Тогда наступал черед другой очереди - на расследование их
дела. После суда - очередь на отправку в пересылку, а там очередь в лагерь.
В лагере тоже свои очереди: за нарядом на работу, за пайкой хлеба, за
кружкой воды.
Вообще, мы, русские, очереди обожаем.
Если вы писатель и хотели бы стать членом Союза писателей, станьте в
очередь. Я ждал своей очереди шесть лет. Долгие годы мои рукописи лежали в
издательствах. Некоторые выходили, другие ждут своей очереди по сей день.
Когда писатель умирает, некролог о нем ожидает очереди на публикацию.
Райком или горком партии решают, опубликовать несколько слов прощания или
нет в зависимости от того, хорошего или плохого поведения был покойник. Иной
раз уж и на похоронах отговорили и отплакали, а некролога все нет. Очередь
умершего не дошла до тех, кто командует: разрешить сообщить о похоронах в
газете или нет. Московская газета "Вечерняя Москва" обычно печатает
объявление о смерти в пропорции: два русских к одному еврею. Поглядите на
четвертую страницу. Там соблюдается следующий порядок: мертвый русский
вверху, мертвый еврей - под ним. И в этой очереди Великая нация, Старший
брат - всегда выше, всегда впереди.
Впрочем, прошу прощения: мысли о смерти появились в моей голове без
очереди, поэтому вернемся к живым очередям.
У нас привычно стоять в очередях за всем. Мы не можем себе представить
иной жизни. Всегда и всюду стоим мы в очереди. Стоим за билетом на новый
фильм. И стоим, чтобы посмотреть старый. Моя дочь хотела увидеть
американскую картину тридцатых годов на английском языке. Это можно было
сделать только в специальном кинотеатре, достав билет за месяц до просмотра.
Она стояла в очереди шесть часов и вернулась в слезах: в очереди все чуть не
передрались из-за билетов, ругань висела в воздухе, а в толпе началась
давка.
Если приезжий из провинции спешит увидеть тело Ленина и занимает
очередь в мавзолей до восхода солнца, к вечеру он будет свободен: здесь
строгий порядок, специальные люди подбадривают задержавшихся на секунду, и
километровая очередь движется быстро.
Чтобы перебраться из коммунальной квартиры с соседями и общей кухней в
отдельную, я ждал очереди тринадцать лет. Записался на холодильник и получил
его через три года. После семи лет ожидания в очереди на автомобиль я
получил открытку: "в"-83746, гр. Дружников, немедленно внесите деньги за
автомаш
