Дудинцев Владимир - Не Хлебом Единым
НЕ ХЛЕБОМ ЕДИНЫМ
ВЛАДИМИР ДУДИНЦЕВ
В романе описывается драматическая судьба изобретателя, сталкивающегося с
бюрократической системой.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
– 1 -
В двенадцать часов дня к станции Музга, до самой вывески скрытой высокими
снежными гребнями, наметенными по обе стороны полотна, подошел поезд. Проплыли
белые крыши вагонов и остановились. На платформе началась сутолока, три человека
в валенках, в одинаковых полушубках телесного цвета торопливо прошагали в хвост
поезда, к последнему – московскому – спальному вагону. Поднялись в вагон, опять
показались, подали вниз один чемодан в сером чехле, второй… И вдруг, словно
ветер любопытства дунул по платформе, метнулся легкий шумок, и все побежало в
одну сторону, тесной толпой сбилось около московского пульмана.
– Кто приехал?
– Дроздов. Сейчас будет выходить…
– Вышел уж!..
Увидеть приезжего почти никому не удалось, потому что тот, кого называли
Дроздовым, был очень мал ростом. Зато все увидели мягкую меховую шапочку и лицо
его спутницы – сероглазой красавицы, которая была на голову выше Дроздова.
Толпа переместилась к зданию станции, неудовлетворенно разошлась, и только
те, кто успел обежать кирпичное здание, увидели, как понеслись с визгом полозьев
две тройки – вдаль, к белому, снежному краю степи, из-за которого поднимались
черные дымы, поднимались и сваливались на сторону, завесив полнеба грязно-серой
пеленой. Там, за далекой снежной линией, как за морским горизонтом, словно бы
шла эскадра. Это дымил построенный здесь в годы войны гигантский промышленный
комбинат, который со своими корпусами, цехами, складами и железнодорожными
ветками растянулся на несколько километров. В те первые послевоенные годы
комбинат этот не значился на картах.
Директор комбината Леонид Иванович Дроздов, или просто Дроздов, как его
называли в этих местах, по вызову министра ездил в Москву. Он взял с собой в эту
поездку и молодую жену, от которой со дня женитьбы не отходил ни на шаг. Теперь
они возвращались домой. Оба были довольны: жена – сделанными в Москве покупками,
а Леонид Иванович – успешным ходом всех своих дел. Знакомый начальник главка дал
Дроздову понять, что ему следует ожидать скорого переезда в Москву, а это была
давняя мечта Леонида Ивановича.
Два директора, которых Дроздов хорошо знал, придерживались на этот счет
иной точки зрения. Они считали, что лучше быть осью на заводе, чем спицей в
колесе, хоть и столичном. Леонид Иванович не задумывался над тем, что
материальная обеспеченность его на должности начальника управления будет немного
меньше. Он шел на уменьшение зарплаты, это уже было продумано. Ограничения
свободы также его не смущали. «Я везде буду самим собой», думал он. Трудности
большой руководящей работы не пугали, а, наоборот, манили его. На этот счет у
него была даже теория. Он считал, что нужно всегда испытывать трудности роста,
тянуться вверх и немножко не соответствовать. Должность должна быть всегда чуть-
чуть не по силам. В таком положении, когда приходится тянуться, человек быстро
растет. Как только ты начинаешь справляться с работой и тебя похвалили разок-
другой, передвигайся выше, в область новых трудностей, и опять тянись, старайся
и здесь быть не последним.
«Ну что ж, построил комбинат, – слегка прикрыв глаза, думал он под свист
полозьев. – Неплохо поработали в войну, получили знамена, ордена… И сейчас от
уровня передовых не отстаем. Если мне сейчас пятьдесят два… Три, четыре, пять…
Лет тринадцать – это еще приличный резерв! Пр
