Егоров Борис & Полищук Ян & Привалов Борис - Не Проходите Мимо
Борис Егоров, Ян Полищук, Борис Привалов
Не проходите мимо
(Роман-фельетон)
Увидев безобразие,
Не проходите мимо.
В. Маяковский.
Фельетон первый
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Здание студий документальных фильмов носило транспортный отпечаток.
Вестибюль был холоден и гулок, как зал ожидания пассажиров дальнего
следования.
На студии стоял вокзальный гомон. Прибыл из командировки очередной
кинообоз. Приехавшие метались среди колонн фасада. Механики из фонотеки,
пользуясь случаем, записывали шум приезда: создавалась коллекция звуковых
консервов. Грохот заготовлялся впрок для озвучивания кинофильма "Тише
едешь - дальше будешь".
Творцы фильмов со сноровкой бывалых транзитников волокли предметы
съемочного обихода Не посвященный в тайны хроникально-документального
производства увидел бы здесь однородную творческую массу. Студийный же
старожил с первого взгляда определил бы, на какой ступеньке служебной
лестницы застряли те или иные кинотруженики. Все определялось вещью, при
которой они находились.
Уделом румяных стажеров была тяжелая осветительная аппаратура. Веру,
надежду и любовь излучали их сверкающие, как софиты, глаза. Ассистенты
горделиво тащили штативы. Это была следующая степень творческого доверия.
Ее заслуживали отдельные лица, достигшие, как правило, тридцатилетнего
возраста, имеющие высшее образование и прослужившие на студии не менее
трех лет беспорочно. Точная оптика находилась в руках вторых операторов,
людей выше среднего возраста. Многие из них втайне от сослуживцев уже
писали мемуары "Узник съемочной камеры". Первые операторы - пожилые
мужчины с проплешью - расхаживали налегке, размахивая, словно кадилами,
ручными киноаппаратами. И все-таки самый тяжелый груз выпал на долю
режиссеров, хотя в руках у них ничего не было. Они несли ответственность.
Остроносый блондинчик стажерского возраста бодро лавировал среди студийной
сутолоки. Вместо полагающейся ему по рангу тяжести он почему-то держал в
руке обыкновенную папиросную коробку. Заметив брошенный посреди вестибюля
ящик, блондинчик нахмурился и грозно повел носиком.
- Эй, старики! - крикнул он. - Работа есть! Можаев, Благуша! Быстро!
Двое молодых людей направились к блондинчику. Первым подоспел Можаев,
кудрявый брюнет с трубкой в зубах. Высокий юноша в больших роговых очках -
Благуша - шагал степенно и неторопливо. Его мощным плечам, прикрытым
спортивной двухцветной курточкой, мог позавидовать любой тяжелоатлет.
- Благуша прибыл! - доложил очкастый.
- Вот, - сказал блондинчик и повел носом в сторону ящика. - Надо быстро
оттащить в подвал. Работа сдельная, хи-хи... Я бы и сам отнес, да некогда.
Протарзанов папирос ждет.
И блондинчик, подхихикнув, умчался.
- Глумится, - добродушно улыбаясь, произнес Благуша. - Знает Власий: в
последней экспедиции меня опять использовали как грубую тягловую силу.
Установил я Межстудийный рекорд по тасканию штативов.
- Гиндукушкину этот номер безболезненно не пройдет, - сердито сказал
кудрявый брюнет. - Но ящичек-то действительно нужный предмет обихода.
Раз-два - взяли...
Ящик поплыл по лестнице, ведущей в подвал.
- Помнишь, Юра, год назад, когда мы получали операторские дипломы, -
пустился в лирические воспоминания Благуша, - нам качалось, что до
создания хроникальных шедевров рукой подать. - Он браво нес ящик одной
рукой, а другой отпихивал чересчур близко пробегающих кинодокументалистов.
- Как говорят у нас в Виннице, "помазали губы медом, а облизати не дали".
- Давным-давно нам, Мартын, пора в самостоят
