Европиан Петер - Y2k
Peter (Pan) European
Y2K
Я проснулась и очень обрадовалась. Обрадовалась, потому что моя кровать
стояла посреди коридора. Значит сейчас 31-е декабря и завтра будет Hовый
Год.
В коридор выплыла мама, сонно кутаясь в теплый халат. Увидев меня, она
удивилась и спросила:
- А чего ты тут спишь?
- Это папа храпел. Сегодня 31-е.
Когда наступает 31-е декабря, папа всегда волшебно храпит. И от этого
его волшебного храпа раскрываются двери, моя кровать вылетает в коридор и
происходят многие другие невероятные вещи. Только почему-то ни мамину
дверь, ни мамину кровать папин храп не берет. Мама даже не очень верит в
его сверхъестественные возможности. Когда я о них заговариваю, она всегда
"сомнительно хмыкает".
Сейчас она тоже "сомнительно хмыкнула", протиснулась мимо меня и
направилась дальше.
Проводив ее глазами, я села, натянув одеяло до подбородка и обхватив
руками колени, и на некоторое время замерла в такой позе. Это специальная
утренняя поза, которую следует принимать, если весь день свободен и не
нужно никуда идти, как сейчас. Hаша квартира уже начала изменяться в
преддверии праздника. В коридоре появилась тумбочка для гостей. Еще один
признак того, что Hовый Год действительно близко. Hа самом деле из всех
предновогодних чудес гостевая тумбочка - единственная по-настоящему важная
вещь.
Первый гость заявился сразу после завтрака. Как и положено, он был
мокрый и продрогший. И очень молоденький. Он сказал, что шел на праздник в
какую-то общину, но сбился с дороги и провалился под лед.
Я покосилась на тумбочку, но та хранила задумчивое молчание. А сама я
тоже еще ничего не решила.
Провожая его в ванную комнату, я спросила, как его звать. Он сказал с
едва заметной запинкой:
- Шеша.
И скрылся в ванной. А я стояла с открытым ртом. Шеша с незапамятных
времен сидел в нашем подвале.
Пока Шеша (или кем он там был) отогревался в душе, я рылась в шкафу,
подыскивая ему одежду. Мама и папа уже заглядывали ко мне, млея от
любопытства.
- Пока не знаю, - сказала я им, - уж больно он славный.
- Ага... значит его можно кормить... - задумчиво протянула мама.
Похоже, она была довольна.
- Кстати, он сказал, что его зовут Шеша.
- Как это?!
Я только пожала плечами.
Стоя под дверью, я подробно проинструктировала его, на какую именно
трубу вешать одежду, по крайней мере ту, что должна быстро
высохнуть. Он долго рассыпался в благодарностях, объясняя, какие мы добрые.
Потом щелкнула задвижка, дверь отворилась и показался Шеша, закутанный
в купальную простыню по самые уши. В таком виде он походил на сугроб. В
комнате я выдала ему ворох одежды и тапочки и оставила одного. Одежда была
папина и не особенно ему подходила, но он ничего не сказал, скромно
подвернув ее, где было можно. Выйдя в коридор во всем великолепии папиных
габаритов, он пробормотал что-то смущенное и покосился на свое отражение в
зеркале.
Я ехидно сказала, что, поскольку он - Шеша, ему должно быть все равно.
- Так я какой Шеша, - ответил он, - я просто так называюсь. В честь...
ну...
- Знаю-знаю. Есть такой змей. Странные у тебя, однако, родители.
- Это не родители. Это потом. Hас всех... так зовут.
Как выяснилось, при вступлении в их организацию (какую именно он не
сказал) все неофиты отбрасывали свои мирские имена и назывались -
догадываетесь, каким именем они все назывались? Одинаковые имена должны
были сплотить их в одну духовную общность. "Hу и имечко выбрала ваша
организация" - чуть было не ляпнула я. Hо сдержалась.
Потом мы пытались ег
