Евсеев Борис - Юрод
БОРИС ЕВСЕЕВ
ЮРОД
там за стеной
за разбухшим от влаги забором
хриплое невыносимое тяжкое
***
За стеной, за забором, в рваной телесной мгле пел сошедший с ума пе-
тух.
Его хрип мельчайшими каплями птичьей слюны влетал в открытые фортки,
достигал человечьих ушей, высверливал нежные барабанные перепонки, сте-
кал по лицам, жег кожу, вбирался и впитывался сначала теми, кто лежал на
кроватях у окон, а затем уже, сладкой заразой чужого дыханья, передавал-
ся всем остальным, густо набитым в больничный корпус.
Первые три слога своей чудовищной песни петух проталкивал сквозь су-
дорожно сокращающуюся глотку с шипеньем и злобой, потом, разделив их на
равные дольки, укладывал на узкий костяной язычок-лодочку и одним ловким
движеньем запускал вверх, в рассеянную над землей клочковатым туманцем
легкую, но и очень плотную энергию жизни. Протолкнув первые три слога,
петух переходил к четвертому:
мертвому, низкому, клекочущему паром, укутанному в покалыванье и ще-
кот каких-то радиоволн, вечно и понапрасну терзающих эфирное тело дня и
ночи. И хотя звук четвертый обрывался неожиданно - отголосок его и зло-
вещая тишина отголоску вослед были хорошо слышны и здесь, на окраине
Москвы, далеко от кричащего петуха, в робко шлепающем, но одновременно и
судорожно спешащем такси.
Рядом с водителем в машине слегка кривовато, чуть скорчившись, сидел
пассажир.
Внешний вид пассажира был страшен. В трещинках мягких полных губ его
запеклась кровь, одно глазное яблоко намертво затянулось черно-сиреневым
веком, другой глаз - пронзительно-голубой - слезился. Все лицо, приятное
впрочем и округлое, казавшееся, несмотря на густую, очень ухоженную,
очень аккуратную бородку, каким-то школярским, даже детским, - все лицо
пылало от свежих прижогов йода.
Над неширокими морщинами лба засохли долгие струйки грязной воды. Во-
лосы на голове были коротко и очень неровно подстрижены.
Пассажир в новом дорогом фиолетовом плаще, в модных вельветовых брю-
ках был совершенно - если не считать тоненьких, коротких, не доходящих и
до щиколоток носков - бос. Он вовсе не походил на бомжа, стянувшего
где-то несколько пятидесятитысячных, хотя все время и пытался, подобно
этим жалким и наглым тварям, пристроить свои ступни - черно-багровые,
просвечивающие сквозь прозрачные носки, - куда-то чуть повыше чисто вы-
метенного машинного коврика. Но не эти, пачкавшие обивку машины ступни
раздражали и мучили шофера. Раздражало и даже пугало его выражение лица
уплатившего за оба конца пассажира. Водителю все время казалось: сидящий
рядом пассажир выкинет сейчас что-то гадкое, постыдное, гнусное...
"Рвань... Позорник..." - водитель еще раз украдкой глянул на пассажира.
Но тот углубился в свои мысли и внимания ни на шофера, ни на окружающее
не обращал, лишь изредка вздрагивая и бормоча про себя что-то вроде:
"там... туда... там..." Тычась в заборы и тупички, грязно-серая, а
когда-то салатная легковуха, похрустывая закрылками, поскрипывая ремнями
и пружинками, пыталась вывернуться из неровностей и ям дачного проселка
на нужную ей дорогу. Но вместо этого все глубже и глубже втягивалась в
какой-то нескончаемый, заглохший сад с пустырями, с невысокими, весело и
нелепо крашенными заборами, с пересохшими давно прудами, с узкими отвод-
ными канавками, с постаментами без статуй, чуть серебрящими на себе пау-
тинки ранней изморози...
Надо было остановиться, выйти из машины, спросить дорогу, но водитель
дергался, серчал, кидал машину то вправо, то влево, пока о
