Евтушенко Евгений - Стихи
Евгений Александрович Евтушенко
- Бабий Яр
- Бывало, спит у ног собака...
- Вагон
- Всегда найдется женская рука...
- Глубина
- Дворец
- Зависть
- Злость
- Идут белые снеги...
- К добру ты или к худу...
- Картинка детства
- Киоск звукозаписи
- Когда взошло твое лицо...
- Когда убили Лорку
- Лифтерше Маше под сорок...
- Любимая, спи!
- Люди ("Людей неинтересных в мире нет...")
- Много слов говорил умудренных...
- Молитва перед поэмой
- Море
- Мы перед чувствами немеем...
- На велосипеде
- Не надо
- Не понимать друг друга страшно...
- Не понимаю...
- Не разглядывать в лупу...
- Нежность
- Неразделенная любовь
- Ожидание
- Окно выходит в белые деревья...
- Парк
- Паровозный гудок, журавлиные трубы...
- Пахнет засолами...
- Певица
- По ягоды
- Пора вставать...
- При каждом деле есть случайный мальчик...
- Пролог (Я разный...)
- Проснуться было, как присниться...
- Свадьбы
- Со мною вот что происходит...
- Спутница
- Среди любовью слывшего...
- Третий снег
- Ты большая в любви...
- Ты спрашивала шепотом...
- Фронтовик
- Я груши грыз...
- Я кошелек...
- Я сибирской породы...
- Я у рудничной чайной...
- Я шатаюсь в толкучке столичной...
КАРТИНКА ДЕТСТВА
Работая локтями, мы бежали,-
кого-то люди били на базаре.
Как можно было это просмотреть!
Спеша на гвалт, мы прибавляли ходу,
зачерпывая валенками воду
и сопли забывали утереть.
И замерли. В сердчишках что-то сжалось,
когда мы увидали, как сужалось
кольцо тулупов, дох и капелюх,
как он стоял у овощного ряда,
вобравши в плечи голову от града
тычков, пинков, плевков и оплеух.
Вдруг справа кто-то в санки дал с оттяжкой.
Вдруг слева залепили в лоб ледяшкой.
Кровь появилась. И пошло всерьез.
Все вздыбились. Все скопом завизжали,
обрушившись дрекольем и вожжами,
железными штырями от колес.
Зря он хрипел им: "Братцы, что вы, братцы..." -
толпа сполна хотела рассчитаться,
толпа глухою стала, разъярясь.
Толпа на тех, кто плохо бил, роптала,
и нечто, с телом схожее, топтала
в снегу весеннем, превращенном в грязь.
Со вкусом били. С выдумкою. Сочно.
Я видел, как сноровисто и точно
лежачему под самый-самый дых,
извожены в грязи, в навозной жиже,
всё добавляли чьи-то сапожищи,
с засаленными ушками на них.
Их обладатель - парень с честной мордой
и честностью своею страшно гордый -
все бил да приговаривал: "Шалишь!..."
Бил с правотой уверенной, весомой,
и, взмокший, раскрасневшийся, веселый,
он крикнул мне: "Добавь и ты, малыш!"
Не помню, сколько их, галдевших, било.
Быть может, сто, быть может, больше было,
но я, мальчишка, плакал от стыда.
И если сотня, воя оголтело,
кого-то бьет,- пусть даже и за дело! -
сто первым я не буду никогда!
Евгений Евтушенко. Идут белые снеги.
Москва, "Художественная Литература", 1969.
* * *
Идут белые снеги,
как по нитке скользя...
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.
Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.
Идут белые снеги...
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.
я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.
И я думаю, грешный,
ну, а кем же я был,
что я в жизни поспешной
больше жизни любил?
А любил я Россию
всею кровью, хребтом -
ее реки в разливе
и когда подо льдом,
дух ее пятистенок,
дух ее сосняков,
ее Пушкина, Стеньку
и ее стариков.
Если было несладко,
я не шибко тужил.
Пусть я прожил нескладно,
для России я жил.
И надеждою маюсь,
(полный тайны
