Емец Дмитрий Александрович - Секс, Мафия И Геморрой
Дмитрий Емец
СЕКС, МАФИЯ И ГЕМОРРОЙ
Не было ни шороха, ни шума. Работали профессионалы. Дежурного сняли
прежде, чем он успел поднять тревогу. За дверью под бук и четырьмя
малопрозрачными витражными стеклами мелькнула громоздкая фигура. Она вытянула
вперед руки, как бы собираясь войти. В следующую секунду стекла брызнули
мелкими осколками. И только потом уже, с запозданием, оглушительным трескучим
горохом раскатились выстрелы...
Спинка стула была прострелена в двух местах, но стул устоял. Телевизор
взорвался с негромким хлопком. Патронов не жалели - стреляли, пока не опустеет
рожок.
Писклявые рикошеты бестолковыми лягушками прыгали по линолиуму.
Опера Пупко спасло лишь то, что в этот момент он был возле несгораемого
шкафа. По-десантному перекатившись, он замер за его дверцей, высвобождая из
потертых ремней кобуры именной ТТ.
Выстрелы прекратились. В коридоре прислушивались. Кто-то наступил на
гильзу и вполголоса выругался. Пупко застонал, требуя, чтобы его добили, а сам
уже поднял ТТ, держа его на одной линии с глазом. Дождавшись, пока широкая
фигура утвердится в проеме, мягко потянул спуск. После автоматных выстрелов
хлопок ТТ был совсем негромким.
Фигура качнулась в сторону и не то упала, не то тяжело присела на пол...
- Раз, - сказал опер.
Мимо двери кто-то быстро пробежал, пригнувшись. Пупко выстрелил, но
промазал. В следующий миг в кабинет, небольшая и совсем как будто нестрашная,
вкатилась осколочная граната. Скользнув по линолиуму, она зацепила
электрокамин и остановилась. Граната еще не взорвалась, а вслед ей уже
катилась другая...
- Говорила мне мама: меняй работу! - пробормотал опер Пупко.
Красотки из "Плейбоя", наклеенные на дверцу, с ужасом смотрели на гранату,
заслоняясь маленькими ладонями. Оба взрыва грянули почти одновременно. Портрет
Дзержинского качнулся в разбитой рамке. Сам Ф.Э. неодобрительно прищурился.
Уже не таясь, в комнату вошли двое и остановились у стола.
- Куда подевался этот мент? В окно, что ли, выпрыгнул?
Дверца несгораемого шкафа с лязгом распахнулась. Там, целый и невредимый,
сидел опер Пупко. В правой руке у него был ТТ, в левой - "Беретта". Первым и
последним открытием, которое сделали киллеры, было то, что оба пистолета уже
стреляют.
- Йопс-топс... Самооборона, - сказал опер Пупко.
Беллетрист Гена Ткачев, творящий под псевдонимом Игорь Мокрый, протер
душистой аэропортовской салфеточкой вспотевший лоб. Перечитал отрывок и,
обнаружив раздетых красоток на шкафу, хотел стереть из-за общего диссонанса,
но после оставил.
"Сойдет за черту характера... А наклеить мог и напарник, капитан Лихов,
которого сейчас лечат газированными водами от двойного ранения в голову", -
решил Ткачев.
Чайник закипел уже в третий раз за утро. С кофе в таких количествах надо
было заканчивать, но не сегодня же...
Боевичок с занятным названием "Прикури от динамита!" подкатывался к
финалу. Положенные по договору девять листов были уже нашлепаны за три с
половиной недели. По согласованию с издателем, опера Пупко надо было срочно
выводить в расход и запускать нового героя, да только гад оказался на редкость
живучим.
"Ну ничего... Сейчас я его тюкну..." - Ткачев, он же Иван Мокрый,
отхлебнул кофе, сдул с клавиатуры крошки кекса и продолжил.
Пальцы Кассандры скользнули к его ширинке и задержались там с искренним
восхищением.
- Ого, сколько энтузиазма! Ты так рад меня видеть?
- Я не рад. Он рад, - сказал опер Пупко, по привычке переводя стрелки.
- В таком случае он мудрей, чем ты..
