Емельянов Б - Макабка Путешественник
Б. Емельянов
Макабка путешественник
Макабка проснулся рано. Солнце светило в окна прозрачным холодным светом.
Горшки и кастрюльки возле печки стояли вверх донышками, - стало быть, бабка
ещё не поднималась.
Дед Макабка надулся и повернулся на левый бок, лицом к стенке. Он уже
собрался засыпать заново, досматривать сон про Ворошилова и Будённого, но под
окном в саду кто-то вздохнул и фыркнул, и Макабка перекатился с левого бока на
правый.
Цветы на подоконнике шевельнулись, чёрная страшная морда просунулась в
комнату и зацепила длинными губами куст колючего столетника. Столетник -
Макабка это знал по собственному опыту - горчил отвратительно, как самое
плохое лекарство от лихорадки. Чёрная морда пожевала его немного, сморщилась и
в негодовании выплюнула на пол мятые колючки. Ага! Не любишь!
Макабка в азарте вскочил на ноги. Морда глядела на Макабку в упор чёрными
добрыми глазами. Макабка всё понял и вылетел на улицу пулей. Лошадь
председателя Ивана Антоновича отвязалась у коновязи и забрела к Макабке в
палисадник. Лошадь под седлом и с уздечкой! Раз в сто лет такие лошади
отвязываются и попадают в руки Макабкам! Прощай, бабка! Прощай, Маша!
Очень, долго Макабка, пыхтя, в поту, влезал на карего иноходца. После
многих зряшных усилий он догадался подвести Карего к скамейке под окнами и уже
оттуда, перекинув поводья на шею коню, взобрался в седло. Где-то далеко внизу
оказалась земля и трава, и на полдороге до земли болтались великолепные
недосягаемые стремена. Ну и ладно! Тпру! Поехали!
Карий вышел из калитки боком, косясь и фыркая на Макабку, - это ещё что за
птица уселась на спину? Конь понимал и осуждал своё нехорошее поведение - ни с
того ни с сего удрал от хозяина, как жеребёнок-стригунок. Но, с другой
стороны, надоедает и коню стоять на одном месте!
- Куда? - Макабка потянул на себя левый повод.
Конь удивлённо выгнул шею - повод тянул за околицу. Макабка сидел в седле
неслышный и лёгкий, как пушинка. Карий повернул в поле.
Вот это был день! Никогда ещё Макабка не видел землю с такой высоты и
такую большую.
Они не успели проехать и первое поле жёлто-золотистого льна, когда их с
отчаянным лаем догнал Шарик. Щенок кубарем покатился под копыта коню. "Куда ты
его везёшь, лошадиная твоя морда? Слезай, куда залез! - лаял он на Макабку. -
Матушки! Батюшки! Гав! Гав!"
Еле-еле Макабка и Карий успокоили Шарика. Карий что-то по-своему,
по-лошадиному, объяснил щенку, а дед Макабка бросил ему ещё и кусок сахару.
Шарик сразу перестал лаять и прыгать. Когда человеку худо, он сахаром не
швыряется. Они втроём отправились путешествовать: дед Макабка, конь и щенок.
Карий старался не вспоминать о председателе Иване Антоновиче. Седок ему
попался легче и по весу и по характеру. Никто не видел из колхозного
начальства, как конь за бугром с удовольствием схрупал две метёлки молодого
овса, и Карий проникся к Макабке любовью и нежностью. Попробовал бы кто
хрупать колхозный овёс при самом председателе!
По всей широкой колхозной земле катал в этот день Карий Макабку.
В лес привёз, где столько растёт грибов и ягод. Шарик выгнал из-под одного
куста рыжего зайца, а из-под другого - серую лису, и Макабка очень удивился:
на лето звери поменялись цветом.
В поле привёз, где косили высокую рожь. Даже комбайнер Пётр Иванович
остановил свой громадный корабль-комбайн и долго смотрел с великим удивлением,
как едет на председателевом иноходце по колхозному полю
богатырь-путешественник Макабка.
И на полевой стан привёз в конце
