Ерофеев Венедикт - Моя Маленькая Лениниана
literature Венедикт Ерофеев Моя маленькая лениниана ru NewEuro ne@vyborg.ru FictionBook Tools v2.0, Book Designer 4.0 16.07.2004 8223C939-17EB-4D34-A107-65A6A2ACD48B 1.0 Венедикт Ерофеев
Моя маленькая лениниана
Для начала – два вполне пристойных дамских эпиграфа:
Надежда Крупская – Марии Ильиничне Ульяновой:
«Все же мне жалко, что я не мужчина, я бы в десять раз больше шлялась» (1899).
Инесса Арманд (1907):
«Меня хотели послать еще на 100 верст к северу, в деревню Койду. Но во-первых, там совсем нет политиков, а во-вторых, там, говорят, вся деревня заражена сифилисом, а мне это не очень улыбается».
Впрочем, можно следом пустить еще два дамских эпиграфа, но только уже не вполне пристойных:
Галина Серебрякова о ночах Карла Маркса и Женни фон Вестфален:
"Окружив его заботой, Женни терпеливо писала под диктовку Карла. А Карл с сыновней доверчивостью отдавал ей свои мысли. Это были счастливые минуты полного единения.
Случалось, до рассвета они работали вместе. Но только люди, жившие за стеной, жаловались на то, что у них ночами «не прекращаются разговоры и скрип ломких перьев» (в серии ЖЗЛ).
Инесса Арманд – Кларе Цеткин:
«Сегодня я сама выстирала свои жабо и кружевные воротнички. Вы будете бранить меня за мое легкомыслие, но прачки так портят, а у меня красивые кружева, которые я не хотела бы видеть изорванными. Я все это выстирала сегодня утром, а теперь мне надо их гладить.
Ах, счастливый друг, я уверена, что Вы никогда не занимаетесь хозяйством, и даже подозреваю, что Вы не умеете гладить. А скажите откровенно, Клара, умеете Вы гладить? Будьте чистосердечны, и в вашем следующем письме признайтесь, что Вы совсем не умеете гладить!» (январь 1915).
Ну а теперь к делу. То есть к выбранным местам из частной и деловой переписки Ильича с того времени, как он научился писать, и до того (1922) времени, как он писать разучился.
В 1895 году он еще гуляет по Тиргартену, купается в Шпрее. Посетив Францию, сообщает: «Париж – город громадный, изрядно раскинутый».
Но уже в 96-ом году Ильич помещен на всякий случай в дом предварительного заключения в Санкт-Петербурге:
«Литературные занятия заключенным разрешаются. Я нарочно справлялся об этом у прокурора. Он же подтвердил мне, что ограничений в числе пропускаемых книг нет».
Оттуда же он пишет сестрице:
"Получил вчера припасы от тебя, (…) много снеди (…) чаем, например, я мог бы с успехом открыть торговлю, но думаю, что не разрешили бы, потому что при конкуренции с местной лавочкой победа осталась бы несомненно за мной.
Все необходимое у меня здесь имеется, и даже сверх необходимого. Свою минеральную воду я получаю и здесь: мне приносят ее из аптеки в тот же день, как закажу".
Одна только просьба:
«Хорошо бы получить стоящую у меня в ящике платяного шкафа овальную коробку с клистирной трубкой» (1896).
А дальше, разумеется, Шушенское.
«В Сибири вообще в деревне очень и очень трудно найти прислугу, а летом просто невозможно» (1897).
"Я еще в Красноярске стал сочинять стихи:
В Шуше, у подножия Саяна… но дальше первого стиха ничего, к сожалению, не сочинил".
Младший братец его, Дмитрий Ульянов, тоже угодил в тюрьму, и вот какие советы из Шушенского дает ему старший брат:
«А Митя? Во-первых, соблюдает ли он диету в тюрьме? Поди, нет. А там, по-моему, это необходимо.
А во-вторых, занимается ли он гимнастикой? Тоже, вероятно, нет. Тоже необходимо.
Я по крайней мере по своему опыту знаю и скажу, что с большим удовольствием и пользой занимался на сон грядущий гимнастикой. Разомнешься, бывало, так, что согреешься да
