Еськов Кирилл - Евангелие От Афрания
Кирилл Еськов. Евангелие от АфранияОцените этот текст:Не читал10987654321
Кирилл Еськов. Евангелие от Афрания
© Copyright Кирилл Еськов
Оригинал этого текста расположен на
http://dali.orgland.ru/tcd/
Священная история как предмет
для детективного расследования
- Помилуйте, что вы делаете, Афраний, ведь печати-то,
наверное, храмовые!
- Прокуратору не стоит беспокоить себя этим вопросом,
- ответил Афраний, закрывая пакет.
- Неужели все печати есть у вас? - рассмеявшись,
спросил Пилат.
- Иначе быть не может, прокуратор, - безо всякого
смеха, очень сурово ответил Афраний.
М.Булгаков
Борхес как-то заметил, что "люди поколение за поколением
пересказывают всего лишь две истории: о сбившемся с пути корабле, кружащем
по Средиземноморью в поисках долгожданного острова, и о Боге, распятом на
Голгофе". Насчет последнего он, пожалуй, не совсем прав. Художественное и
философское переосмысление событий, сопутствовавших казни Иисуса Христа,
стало устойчивой литературной традицией лишь в прошлом веке, когда Церковь
в значительной мере утратила функции идеологического надзора. Обычно эта
тема присутствует в повествовании в виде побочных сюжетных линий или
"романов в романе" (как у Булгакова или Айтматова), реже - в виде
самостоятельных произведений (как у Франса или Леонида Андреева).
Созданные в рамках этой традиции тексты весьма различны - и по своему
художественному уровню (от бессмертного "Мастера" до ернического
фантастического рассказика Варшавского "Петля гистерезиса"), и по степени
следования Священному Писанию и историческим реалиям (от весьма
пунктуального у Домбровского [М.Дунаев в своей статье "Истина о том, что
болит голова" (Златоуст, N_1, 1992: 306-348), написанной с
последовательно-христианских позиций, буквально не оставил камня на камне
от литературных интерпретаций Евангелия Булгаковым, Айтматовым и
Тендряковым; отсутствие в этом ряду Домбровского показалось мне весьма
знаменательным; не будучи знатоком церковной догматики, я всегда
интуитивно полагал, что Христос отца Куторги более всего соответствует
если не букве, то духу христианского учения] до нарочито-небрежного у
Стругацких). В этом последнем аспекте стоит сравнить и два известных
киношедевра - "Евангелие от Матфея" и "Последнее искушение Христа". Надо
ли говорить, что версии разных авторов различаются радикальнейшим образом,
а евангельские персонажи становятся "омонимами" - вспомним Пилатов Франса
и Булгакова, Иуд Леонида Андреева и Домбровского, или Иисусов Пазолини и
Скорцезе.
Тем не менее, в рамках этой традиции действует и одно общее
фундаментальное ограничение: прямое вмешательство в ход событий
сверхъестественных сил не должно выходить за рамки "странной тучи,
пришедшей на Ершалаим". Именно поэтому такое ключевое для христианского
мировоззрения событие, как телесное воскресение, всегда выводится за рамки
повествования - несмотря на то, что многие из авторов, обращавшихся к этой
теме, были людьми несомненно верующими. А поскольку я принадлежу к
поколению, на формирование воззрений которого булгаковский Иешуа повлиял
неизмеримо больше, чем его официальный прототип, проблема воскресения,
вплоть до самого последнего времени, ни малейшего интереса у меня не
вызывала.
АРГУМЕНТАЦИЯ ДЖОША МАК-ДАУЭЛЛА
Недавно, однако, мне попала в руки книга известного современного
проповедника Мак-Дауэлла [Джош Мак-Дауэлл "Доказательства воскресения",
Slavic Gospel Press ed. Wheaton, IL, 1990, 203 стр. (в оригинале: "The
Resurrection Factor" by Josh McDowell, 1981)], поставившего перед собо
