Желем Игорь - Несовместимость
Игорь ЖЕЛЕМ
НЕСОВМЕСТИМОСТЬ
Посреди тропы стоял крупный брюхастый паук. Он широко расставил свои
мохнатые конечности с отвратительными кривыми коготками на каждом
суставе и явно не собирался уступать кому-либо место. Его оранжевое,
неприятно лоснящееся зловонной смазкой яйцеобразное туловище мерно
покачивалось, грязноватая шерсть топорщилась на загривке, а громадные
фасеточные глаза буравили пришельца откровенной неприязнью. Под ними
разместился клюв. Он был чудовищно изогнут и не мог плотно сомкнуться даже
при большом желании его носителя...
"Редкостный урод...", - был вынужден признать Захар. Он вынул из
набедренного кармана мощный пульсатор. Он вовсе не собирался заклинать эту
упрямую безмозглую тварь. В лесу - совершенно диком и первобытном -
побеждал сильнейший и только... Он навел прицельный лучик промежду глаз
чудовища и с пребольшим удовольствием вколотил в это мерзкое неземное
создание четыре импульса - один за другим. Уродец подпрыгнул,
затрепыхался, словно подключили его к высоковольтной линии - и свалился в
колючие, выделяющие густой едкий запах, заросли. Захар не обращал внимание
на его возмущенный храп и кудахтанье. Он улыбнулся и проследовал далее с
чувством выполненного долга.
Он возвращался где-то через час. Паук сидел на прежнем месте -
посреди тропы.
- Быстро же ты оклемался, - изумился Захар и потянулся за
излучателем. - Вот глупый козе...оо-ууу...
Развить образ аборигена и вскрыть подробнейшим образом все его
недостатки он уже не смог. Он попросту не успел. Очень мягко, с
грациозностью умелого танцовщика, паук оттолкнулся конечностями и,
вращаясь в прыжке вокруг вертикальной оси, нанес пришельцу сильнейший
удар в грудь и голову. Захар кувыркнулся как нетрезвый цирковой акробат и
свалился в заросли вонючего неземного кустарника...
Хоо не мог внятно объяснить, почему он вдруг оказался в колючке, и
кто посодействовал ему в этом предприятии. Кое-какие подозрения у него,
конечно, имелись... Двуногий недвусмысленно угрожал Хоо какой-то короткой
толстой дубинкой, потом вспыхнул рубиновый луч, а потом, по этому лучу,
скользнул очень яркий зеленоватый шарик. Хоо всегда считал себя очень
ловким и сообразительным. Он был уверен, что успеет увернуться - но, увы,
не успел! Шарик угодил ему прямехонько в лоб, и Хоо сразу почувствовал
себя плохо. Ну просто совершенно отвратительно... Его лапы свело
судорогой, клюв заскрежетал от бесполезного усилия, а глаза переполнились
лимфой, посинели и чуть не выметнулись из глазниц. Хоо попытался взвыть,
взреветь так, чтобы дрогнули гигантские "секвойи" вокруг, но его фоновые
сужения тоже охватил жестокий спазм. Он был способен только сипло
кудахтать и раздувать из тягучей слюны громадные разноцветные пузыри. Он
валился под откос медленно и совершенно беспомощно - как бревно - и, к
тому же, в полном сознании. Он внутренне содрогался от одной только мысли
о жгуче-ядовитых шипах, об острия которых ему предстояло тормозиться,
потом он тормозился и содрогался уже от весьма неприятных ощущений, а
потом... Потом он еще долго и рьяно блевал, полностью освобождая желудок
от скопившейся за три дня пищи.
Возвращение на пост было трудным, требовало немалых усилий и
сноровки. Во всяком случае, когда двуногий увалень вновь возникнул на
тропе, Хоо сидел на прежнем месте и выкусывал занозы из брюха и своих
длиннющих мохнатых лап. Он был пристыжен, голоден - и неимоверно зол. Он
понимал, что за время его вынужденного и весьма унизительного отсутствия
движ
