Житков Борис Степанович - Кенгура
Борис Степанович Житков
Кенгура
На парусном судне "Зазноба" служил матросом один литвин, Заторский,
пудов на шесть дядя. Силы медвежьей. Бывает, тянут хлопцы брас*, пятеро их
стоит, тужатся, жилятся; Заторский подойдёт, упрется - те только за ним
слабину подбирают за кнехт крепят.
______________
* Брас - снасть, которой поворачивают рею.
Он откудова-то из лесов был и мужицкой повадки своей не бросал: хоть за
мокрое берется, а непременно вперед в руки поплюет. Ноги узловатые, как
коренья, и ходит, будто за землю хватается, так и гребет.
Бить он никогда никого не бил. Возятся с ним ребята, иной раз - в штиль
ведь делать-то нечего - бросаются, как собаки на медведя, а он только
смеется. Потом поплюет в руки, сгребет троих, что хвороста охапку, и
положит, не торопясь, на палубу. Добрый был и неразговорчивый. Это уж когда
с полчаса все молчат, он, бывало, вдруг хриплым басом заведет: "А у нас в
зиму - самая охота". Смешно: штиль, жара, море - как масло, а он про снег,
про берлоги. Только это редко с ним бывало.
На берег идешь: там в случае скандальчик или что - за ним, как за
каменной горой - в обиду не даст.
Вот как-то раз сидим мы на берегу в пивной, и Заторский с нами. Денег
мало, так что выпиваем потихоньку. Молчат все.
Заторский уж начал объяснять, как у них там на волка капканы ставят, а
Простынев вдруг перебивает:
- Идем в цирк!
Идем да идем - и так пристал: болтает, ломается. И ведь черт его знает,
как он у нас на судне завелся: в каком-то порту подобрали. Жиденький весь
какой-то, скользкий, дрыгается. Ну, слякоть одна.
И вечно врет. То говорит, что из Москвы, то он саратовский. А может
быть, он и не Простынев вовсе? То у него мать вдова, то он у тетки жил. Так
его и звали: теткин сын.
Выпил он на грош, а орет на весь кабак: в цирк, да в цирк. А по нему,
шельме, видно, что это он неспроста. И все около Заторского пляшет, за рукав
тянет: ничего, мол, стоить не будет, так пустят, без денег, у него там
знакомые. И крестится и ругается - это все у него вместе.
Пошли мы - так он надоел. Знали, что врал. Так и оказалось: заплатили.
С разговором, правда, а все-таки заплатили. Сели.
Смотрим представленье. Ну, как обыкновенно: лошади, клоуны. Наверху
человек двоих в зубах держал. Заторский посмотрел:
- Ну, - говорит, - ежели этот кусит...
И головой только помотал.
Под конец музыка остановилась, выходит человек в вязаной фуфайке и с
ним кенгура. В рост человека зверь, серой масти. На задних ногах, как на
лыжах стоит; передние лапки короткие, как ручки. И на всех четырех лапах у
него рукавицы шарами и крепко к лапам примотаны ремешками.
У этого, что его вывел, такие же шары на руках. Вышел распорядитель на
середину и говорит:
- Сейчас почтеннейшей публике австралийский зверь кенгура покажет
упражнение в боксе. Редкий случай искусства.
И вот этот человек в вязанке давай наступать на свою кенгуру с
кулаками.
Она живо заработала ручками - трах-трах! - лап не видно. Хозяин
отбивается, но, видать, она его не очень-то садит - ученая.
Всем смешно, все хлопают. Тут снова музыка ударила, и кенгура перестала
драться.
Опять выходит распорядитель, поднял руку, музыка остановилась.
- Вот, - говорит, - публика убедилась наглядно, как работает
австралийский зверь кенгура! Желающие испытать свои силы, могут выступить в
бой без перчаток. Кенгура работает в перчатках. Если кто победит зверя,
получает немедленно тут же сто рублей деньгами.
Весь цирк молчит - слышно, как фонари жужжат.
Вдруг слышу:
- Ес
