Жужунава Белла - Маленькие Слабости Есть У Всех
Белла Жужунава
Маленькие слабости есть у всех
Когда я вернулся из армии, мать недолго радовалась. Начались слезы,
отчего это я не женюсь. А мне надо, чтоб вечером меня никто не тормошил. И
чтоб в воскресенье были к обеду пирожки с капустой и пара рюмочек водки. А
вместо всего этого начались морковные котлетки и нытье без передышки, а по
праздникам - настой из каких-то трав, ни вкусу в нем, ни крепости. Э нет,
думаю, так не пойдет, видно, и вправду придется жениться.
И тут я увидел на улице Лену. Глаза синие-синие, а волосы серые, легкие
и пушистые, как одуванчик. Познакомился. Привел домой, думал - вот мать
обрадуется. Ничуть не бывало. Лена ей не понравилась! Спрашиваю - почему?
Говорит - красивая очень. Видали? Выходит, это плохо? Говорит - Петеньке
она не по душе. Ну, это меня совсем убило. Петенька - это попугай, ему,
наверно, лет сто. Когда Лена подошла посмотреть на него, он забился в угол
и завопил, что его режут.
По-моему, он просто придуривался. Еще не хватало, чтобы Петенька мне
невесту выбирал.
Вскоре Лена переехала к нам. Поначалу все шло хорошо. В одной комнате -
мать с Петенькой, в другой - мы. Когда бы я ни пришел, в холодильнике меня
ждал кусок мяса величиной с мой кулак, а пирожки она пекла даже лучше, чем
мать. Вообще, мне с ней исключительно повезло, потому что вдобавок ко
всему она оказалась на редкость молчаливой. Вечером, к примеру, сидим мы с
ней у телевизора. Все вокруг чисто, аккуратно, из кухни аппетитно пахнет.
Спицы в руках у Лены так и сверкают. И ни словечка. Вот это жизнь!
Может, кто-то думает, что моя мать радовалась, на нас глядя? Тогда он
совсем не знает женщин. Опять начались обиды и слезы. Ну, в чем дело,
спрашиваю? Чего тебе теперь не хватает? А почему, говорит, это у Лены на
щеке царапина? Какая царапина, причем тут царапина? Углядела! Я вроде
ничего такого не заметил. Да тебе-то, мять, какое дело? Это я говорю. А
она опять пристает - нет, ты спроси, спроси у нее. Вечером я поглядел -
действительно, на щеке у Лены длинная присохшая полоска, коричневой
корочкой покрыта. Где это, говорю, тебя так угораздило? А она только на
мать глазами сверкнула - и ни слова.
Только с того дня покоя у нас вовсе не стало. Как-то раз вечером, а,
точнее сказать, ночью, потому что мы уже лежали в постели, мать без стука
вошла к нам. Есть у нее такая дурная привычка. Вошла, замерла на пороге, а
потом пулей - вон. А на следующее утро, только Лена ушла, гляжу - достала
чемодан и начала туда свои вещи кидать. Ты что это, спрашиваю? Она аж вся
затряслась. Не могу я, говорит, с ней жить, поеду к сестре, я давно у нее
не была. В чем дело-то, можешь ты толком объяснить? Твоя жена, говорит,
ведьма. У нее вчера, когда я к вам зашла, глаза в темноте, как угли,
горели.
Прошло немного времени, и мать, слава богу, вернулась.
Вот как-то иду я с работы, вдруг вижу - она, родная. Я тебя, говорит,
нарочно встречаю. Что стряслось опять, спрашиваю. Ты можешь завтра с
работы отпроситься? Я хочу, чтобы ты своими глазами увидел, чем твоя жена
занимается, когда дома никого нет. Я остановился, как вкопанный. За что
ты, мать, спрашиваю, Лену так ненавидишь? А за то, говорит, что я тебя
люблю больше жизни, и сил моих нет больше терпеть, что тебя, дурачка, за
нос водят, а ты ничего не замечаешь.
Такая меня тоска взяла! И в то же время гадкий червячок в душе
зашебуршился, вроде как интересно мне стало - ну, чем, в самом деле, Лена
занимается, когда никого нет дома?
Короче, на следующий день я на р
