Журавлева Валентина - Сквозь Время
ВАЛЕНТИНА ЖУРАВЛЕВА
Сквозь время
"Я - Время; ныне перед вами
крылья
Я разверну. Не ставьте мне в вину
Мой быстрый лет и то, что я
скользну
Через шестнадцать лет, ничем
пробел
Не заполняя".
Шекспир, "Зимняя сказка".
Это был страх. Самый обыкновенный страх - навязчивый, липкий. Зорин никак
не мог отделаться от ощущения, что проказа прячется где-то здесь, в комнате.
Он устал, но боялся подойти к креслу. Он хотел пить, но боялся прикоснуться к
графину. Болезнь могла быть везде - даже в вазе с ландышами.
Стараясь заглушить страх, он быстро ходил по комнате. Тень, нс поспевая
за ним, металась по расчерченному квадратами паркету.
- Бациллы проказы, - бормотал Зорин. - Бациллы Хансена... Хансена? Да,
да, конечно...
Больше он ничего нс мог припомнить, и это только усиливало страх. Может
быть, заражен и воздух? Может быть, вдыхая воздух, теплый, насыщенный пряным
ароматом ландышей, он глотает и эти проклятые бациллы Хансена?
Он почти подбежал к окну, рванул задвижку.
Холод оттеснил страх. В окно залетали снежинки. Ветер подхлестывал их,
они кружились деловито, чинно. В танце снежинок было что-то очень привычное,
много раз виденное. Это успокаивало.
Сумерки скрывали очертания предметов, и Зорин никак не мог понять - вяз
или осокорь растет напротив окна. Ему почему-то казалось очень важным
определить породу дерева. Он щурил близорукие глаза, вглядываясь в наползавшую
тьму.
Машинально он прикоснулся к оконной раме, и сейчас же ударом
электрического тока вернулся страх. Нельзя было трогать раму! В этой комнате
нельзя было ни к чему прикасаться! Он вытащил платок и принялся вытирать
пальцы.
За спиной тихо скрипнула дверь. Зорин вздрогнул - нервы отзывались на
звук, как туго натянутые струны, - обернулся, поспешно пряча платок.
В дверях стоял человек в коричневом костюме. Лицо и руки человека были
скрыты бинтами. Дымчатые очки прикрывали глаза.
"Человек-невидимка", - почему-то подумал Зорин.
- Товарищ Садовский? - голос Зорина выдавал его волнение. - Доктор
Садовский?
- Да. Александр Юрьевич Садовский, - ответ прозвучал подчеркнуто вежливо.
Зорин шагнул вперед, протянул руку и сейчас же, спохватившись, отдернул
ее.
- Очень приятно вас видеть, - пробормотал он, чувствуя, что краснеет, и
понимая, что говорит глупость.
- Садитесь, профессор, - Садовский кивнул на кресло.
Несколько секунд они еще стояли друг против друга: высокий, чуть
сутуловатый Садовский, низкий, очень полный Зорин. Потом Зорин рывком
поидвинул кресло. И странное дело - опустившись в кресло, которое минуту назад
казалось ему таким страшным, он неожиданно почувствовал облегчение.
Садовский, прихрамывая, прошел к другому креслу.
* * *
Проказа - как тигр, В терпении, с которым она преследует жертву, есть
что-то страшное, неотвратимое. Год, два, десять, тридцать лет она выжидает.
Потом прыжок - и когти впиваются в тело, рвут, терзают...
Александр Садовский мог пибедить проказу. Ему просто не повезло.
Случилось почти невероятное. Он, врач-лепролог, сам заболел проказой,
Это произошло весной, когда он испытывал созданный им препарат АД. Новый
препарат совершал чудеса: он был намного сильнее сульфетрона, пропизола,
хаульмугрового масла. Но иногда - это случалось нечасто - препаратт АД вызывал
резкое обострение болезни. Садовскому не удавалось нащупать закономерность.
Требовались эксперименты, десятки, пожалуй даже сотни, длительных
экспериментов.
А проказа ответила ударом на удар. Четырнадцатого апреля, утром,
умываясь, Садовский
