Заболотников Анатолий - Игра В Поддавки
АНАТОЛИЙ ЗАБОЛОТНИКОВ
ИГРА В ПОДДАВКИ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГОРА
Берегитесь восходить на гору...
Исход 19.12
Глава 1
Море изнывало от жары и штиля и радостно откликалось на прикосновения человеческой руки шустрыми кружками волн, с неохотой тающими невдалеке от лодки. Тонкая, полупрозрачная, словно восковая женская ручка обессилено свешивалась с ее борта и легкими движениями узкой ладони, словно веслом, загребала разогретую до бестелесного состояния воду.
Хозяйка ручки, накрытая с головой большим, когда-то ослепительно белым платком, недвижно лежала на корме. Штиль был полнейший, абсолютнейший, даже какой-то мистический, но очень терпеливый сторонний наблюдатель - будь таковой здесь - мог бы заметить, что лодка все же движется не медленнее улитки и движется благодаря именно этим ласковым прикосновениям одного спящего существа к другому. Иных источников и побудителей движения не было.
У ее ног на дощатом дне лежали два мужских тела, а, точнее, все же двое мужчин: седой и черный, то есть, брюнет, каким ранее был и седой. Лежали они лицом вниз, спрятав под себя руки, и без того уже почти обуглившиеся на солнце.
На носу лодки ютился тоже черноволосый, каким ранее был седой, кудрявый, каким седой был и сейчас, мальчик, а, может, молодой мужчина, смотря вперед безмятежно закрытыми глазами. Во сне он, возможно, что-нибудь и видел, судя по его вздрагивающим худым, но не узким плечикам.
Спать под таким солнцем могли решиться только сильно изможденные люди, кто уже на многое не может и рукой махнуть. Порой ведь даже в самых уже безнадежных ситуациях, безвыходных, даже можно сказать, некоторые умудряются подумать о том, как они будут выглядеть после, да, ее единственно возможного разрешения, не будут ли у них во время этого разрешения что-либо сильно болеть, помешав достойной встрече с явлением, выпадающем на долю каждого единственный раз в жизни, если, конечно, не брать в расчет отдельных счастливчиков, кого, может быть, именно по этим причинам не приняли... Тяжело думать под солнцем.
Неожиданно женщина вскрикнула, вяло сбросила с лица ранее ослепительно белый платок, приподнялась на локте и с тревогой начала разглядывать свою ручку, словно бы выдернутую из кипятка...
Она, оказывается, была очень молода и красива, не смотря на слегка впалые щеки и заострившийся без того тонкий носик правильной формы. Иссиня черные волосы, усыпанные серебром соляной пыли, были стянуты в большой тугой узел на затылке, роняя несколько локонов на почти незагорелые мраморные височки.
Худоба лица еще более подчеркивала и даже как бы кичилась большими черными как смоль глазами, окутанными дымкой густых ресниц, крупными, но очень четко и изящно очерченными губами... Нет, сейчас пока и не стоило ее так внимательно рассматривать: она была худа, измождена, напугана и только что проснулась.
- Что там, Маки, - даже не вздрогнув, скрипящим голосом спросил ее седой мужчина, - акула?
- Ой, батенька, язык бы у вас... отсохли! - громко воскликнула она, вздрогнув всем телом от страха перед одним только этим словом, которое бывает гладким таким, чуть ли не ласковым только на языке народов, знающих об этих тварях понаслышке, как о пожирающих все же чаще их врагов. - Нет, что-то холодное!
- Да, вареные акулы холодными быть не могут, - вяло усмехнулся, не поднимая головы, второй мужчина. Молодой, судя по голосу и по оттенку бытовизма на его философском уже взгляде на мир.
- Все равно вареные акулы сырых лучше, да
