Загоскин М Н - Искуситель (Часть 2)
М.Н. ЗАГОСКИН
Искуситель
Часть вторая
I
КОЛОМЕНСКОЕ
Нас было пятеро. Обо мне говорить нечего, но я должен
сказать несколько слов о моих товарищах. Первый: сия
тельный сослуживец мой, Григорий Владимирович Двинский,
московский природный князь, русский не русский, француз
не француз, а так, существо какого-то среднего рода,
впрочем, острый малый, избалованный женщинами повеса,
большой шалун, но только самого хорошего тона. Второй:
Антон Антоныч фон Нейгоф, магистр Дерптского 1-
университета, ипохондрик, ужасный чудак, последователь
мистической школы Сведенборга, фанатик, мечтатель,
всегда живущий в каком-то невещественном мире,
отъявленный защитник всех алхимиков, астрологов,
духовидцев, и даже известного обманщика итальянца
Калиостро. Третий: капитан Архаровского полка, Андрей
Андреевич Возницын, человек не больно грамотный, но
честный, простодушный и веселый малый, и, наконец,
четвертый: Василий Дмитрич Закамский, очень умный и
замечательный молодой человек. Он много путешествовал и
только что воротился из чужих кpaев, но это вовсе не
расхолодило его чистую и просвещенную любовь к
отечеству. Встречая дурное на своей родине, он горевал,
а не радовался, не спешил указывать пальцем на каждое
черное пятно и не щеголял перед иностранцами своим
презрением к России. Совершенно чуждый этой
Исключительной и хвастливой любви к отечеству, которою
гордились некогда наши предки, он любил все прекрасное,
Какому бы народу оно ни принадлежало, но только пре
красное свое радовало еще более его сердце, а он находил
Это прекрасное и в своем отечестве, потому что не искал
в нем одного дурного. Одним словом, этот молодой
человек, несмотря на свое европейское просвещение, вовсе
не походил на этих жалких проповедников европеизма, для
которых все сряду хорошо чужое и все без исключения
дурно свое. Он живет теперь в моем соседстве. Сколько
раз, читая вместе со мною какую-нибудь новую выходку
против русских художников и писателей, он смеялся от
всей души над пустословием и бессильной злобою этих
грозных судей, которые стараются из-за угла забросать
всех своей природной грязью. "Бедные мученики! -
говорит он всегда. - Ну из-за чего они хлопочут? Их
имена или исчезнут вместе с ними, или передадутся
потомству как условные названия скупых и лицемеров,
оставленные в наследство нашему веку бессмертным
Мольером, который, к сожалению, не успел заклеймить
никаким общим и позорным названием этих литературных
трутней, оскверняющих все своим прикосновением".
Время было прекрасное, несмотря на то что дело шло уже
к осени и что у нас сентябрь месяц почти всегда смотрит
сентябрем, день был жаркий, на небе ни одного облачка, и
самый приятный, летний ветерок чуть-чуть колебал осенний
лист на деревьях, мы все согласились ехать в Коло
менское, хотя это историческое село, которое долго
почиталось колыбелью Петра Великого, не далее пяти верст
от заставы, но мне не удалось еще побывать в нем ни
разу. Сначала древняя церковь Вознесенья и разбросанные
кое-где остатки знаменитых Коломенских чертогов, которым
некогда дивились послы и гости иноземные, обратили на
себя все мое внимание, но когда мы обошли временные
палаты, построенные Екатериною Второй, на самом том
месте, где в старину возвышались шестиярусные терема и
красивые вышки любимого потешного дворца царя Алексея
Михайловича, то очаровательный вид окрестностей села
Коломенского заставил меня забыть все. Внизу, у самой по
дошвы горы, на которой мы стояли, изгибала
