Злобин Анатолий - Я Люблю Тебя, Радиплана
Анатолий Павлович Злобин
Я люблю тебя, Радиплана
(новогодняя фантазия)
1
Море клокотало, круто вываливалось на гальку. Сильная волна косо
набежала на берег и долго катилась вровень с Катей, заливая гальку пышной,
тут же пропадающей пеной. Катя сидела у окна и гадала: если волна догонит
ее, то сегодня будет необыкновенный вечер: она пойдет к Сережке-радисту и
Сережка объяснится ей в любви.
Волна тут же поникла, отстала. Катя знала, что море вот-вот кончится и
другой такой волны уже не будет. "А я все равно пойду к Сережке, - подумала
она наперекор судьбе и вдруг вспомнила: - Сегодня ведь праздник!"
Катино сердце сжалось от необыкновенных предчувствий. Тут наскочила
новая волна, и Катя увидела, как из пены вышел молодой бог в нейлоновых
трусах. Плечи, грудь - ложись и умирай. Катя радостно вгляделась и узнала
Валерия Борзова. Валерка тоже ее узнал, помахал рукой и тут же взял старт,
чтобы догнать и обнять Катю. Ну и Валерка, ну и парень, недаром олимпийский
чемпион. Он летел быстрее пули, быстрее мечты, быстрее поезда, обогнал один
вагон, второй, хотел ухватиться за поручни и вдруг сошел с дистанции. Это
хобби у него такое - ногу подворачивать.
Валерка захромал и что-то крикнул вслед. Катя вздрогнула.
- Девушка, где пиво? - зарычал на нее грузин с усиками. Он сидел через
три столика от Кати и свирепо крутил белками. - Когда принесут, спрашиваю?
- Со временем или раньше, - пробормотала Катя, продолжая смотреть в
окно, но Валерка уже растаял в волнах.
- Смерти моей хочешь? Где пиво? - хрипел грузин. - Тут работают или
загорают?
Катя вздохнула, подошла к нему.
- У вас же приняли заказ, - сказала она грудным голосом. - А мои
столики на той стороне. И пожалуйста, не переживайте из-за всякой чепухи. У
вас высокое давление. Вам вредно переживать. А мы встали на вахту отличного
обслуживания...
- Какой голос! - восторженно зарокотал грузин, пожирая Катю выпуклыми
белками. - Как зовут, девушка?
Катя ничего не ответила и вильнула фартуком. Грузин с усиками, когда
она разглядела его поближе, оказался вполне подходящим типом: не очень
молодой, высокий и свирепый - как раз то, что надо. И денег у него полный
карман. Он сел вчера вечером, оставил за ужином восемнадцать рублей - и
даже не задумался. Видно, виноград везет в Москву под праздник.
Катя вихляво шла по проходу и чувствовала на себе взгляд грузина.
Вагон качнуло на стрелке, и море начало отваливаться влево. Мелькнула
даль пустынного берега, сбоку выползла покатая гора - море ушло до нового
рейса. Солнце плоско обливало голый склон, вагоны ритмично качались,
взбираясь к перевалу.
Верка вышла с пивом и пошла к грузину, улыбаясь ему широким малиновым
ртом. Катя села спиной к ним и слушала, как грузин часто дышит и чавкает
пивом. В ресторане больше никого не было, поезд шел почти пустой. Верка
вовсю шушукалась с грузином, видно, коньяк уговаривала взять: директор
держал в буфете только дорогой коньяк - для плана.
Из кухни вышел Иван Петрович, и все шу-шу сразу кончились.
Иван Петрович присел за Катин столик.
- Возьми корзину, пройди по вагонам.
- А кто обслуживать будет? - ответила Катя. Верка была женой
директора, ее он не гонял по вагонам с корзиной.
- Видишь, горим, - жарко шептал Иван Петрович, с надеждой и завистью
косясь на грузина. - Четыреста рублей надо вытянуть до плана, а в поезде
шаром покати. Ты пройди, у тебя голос зазывной, все-таки в чистом виде
наскребешь десятку. Вся надежда на вечер.
- Плана нет, объявление дайте в "Вечерк
