Библиотека в кармане -русские авторы

         

Иванов Георгий - А П Буров - 'бурелом'


Георгий Иванов
А. П. Буров. "БУРЕЛОМ"
"Петербургские ранние сумерки уже с полудня окрашивались оранжевым флером
газовых фонарей... Бороздят, несутся, шелковисто шлепают сани по оживленному
Невскому..."
И вот уже несется, бороздит, шелковисто шлепает повествование по 396
страницам 2-го тома "Бурелома", унося читателя в русское прошлое, проваливаясь
вместе с ним в снежные сугробы несбывшихся ожиданий и, снова взлетев, вынырнув
из них, скользит с ними по широкой гладко укатанной дороге, ведущей прямо к
катастрофе.
* * *
Буров поистине "писатель единственный в своем роде", как его правильно
назвал когда-то профессор В. Сперанский.
И его "Бурелом" поистине произведение "единственное в своем роде". Даже
нельзя себе представить, кто, кроме Бурова, мог бы написать "Бурелом".
У кого хватило бы силы, энергии и страсти на такой огромный труд, по
величине и историческому обхвату сравнимый разве только со знаменитой
трилогией Шолохова.
"Бурелом" - роман-летопись, по определению самого автора. Но несмотря на
это определение, он все же прежде всего роман, т. е.
литературно-художественное произведение.
Если верить Полю Валери, история - опасная наука. Она не только искажает
прошлое, создавая ложные воспоминания, но и отравляет целые народы жаждой
мщения, манией величия и преследования и всевозможными другими комплексами.
Как доказательство несовпадения точек зрения на исторические личности
Валери приводит рассказ художника Дега, в детстве с матерью навестившего вдову
одного из членов конвента. Вся ее квартира была увешена портретами Робеспьера,
Сэн Жюста, Кутона и пр. При виде их мать Дега не смогла сдержать крика
возмущения: "Зачем у вас портреты этих чудовищ?" На что последовал не менее
возмущенный ответ хозяйки дома:
- Чудовища? Все они были святые!..
Спорить не приходится.
Точки зрения на исторические личности и на исторические события не
объективны, а субъективны.
Русский читатель более, чем кто-либо иной, приучен к "историческому
субъективизму". Вспомним хотя бы недавнюю "покаянную" цитату П. Б. Струве,
приведенную Е. Кусковой в "Новом Русском Слове": "Если в чем-нибудь и можно
было упрекнуть императора Николая II, так это в том, что он нас всех вовремя
не перевешал".
Трудно не согласиться с Валери, что у всякого исторического писателя не
только своя субъективная точка зрения, но и своя правда.
Но вопрос о том, что такое историческая правда и возможна ли она вообще,
завел бы нас от 2-го тома "Бурелома", который, несмотря на свою попытку
разрешить идейно-историческую проблему, повторяем, прежде всего художественное
произведение.
А в художественном произведении важнее взглядов и мыслей автора - то, как
он эти взгляды и мысли высказывает. Давно известная формула: важно не "что", а
"как".
А о "как" Бурова, т. е. о его стиле и повествовательном даре с величайшей
похвалой высказались многочисленные критики с Г. Адамовичем и членом Академии
Ромэном Ролланом во главе. Всех не перечислить - вспомним все же Осипа Дымова,
Петра Пильского и даже единственного нобелевского русского лауреата, И. А.
Бунина, приветствовавших несомненный дар Бурова.
Достаточно прочесть наугад одну из страниц Бурова, чтобы убедиться в его
таланте, в том, как силен у него словесный напор, и как он своеобразен.
Всеми критиками Бурова подмечено еще одно из его качеств - душевная
страстность, та душевная страстность, которая, к сожалению, все реже
встречается у современников.
"Все, что он пережил, пламенно запечатлено в его душ





Содержание раздела