Библиотека в кармане -русские авторы

         

Иванов Всеволод - Разговор С Каменотесом


Всеволод ИВАНОВ
РАЗГОВОР С КАМЕНОТЕСОМ
Я возвращался из Мацесты в Сочи берегом моря. Солнце закатывалось.
Голубые и черные лодки плыли обратно. Я шел по железнодорожной насыпи.
Вдруг за кустом я услышал знакомые фразы. Читали "Войну и мир". Тонкий
голосок после каждой фразы спрашивал: "Понятно? Продолжаю". И гортанный
голос отвечал ласково: "Ну зачем спрашиваешь, джаньшау? Такие события
происходят, а мы не понимаем? Скорей".
Несколько каменотесов. сидели вокруг девушки в синем. Позади всех
слушал ее широколицый казах. Перед ним лежал халат, на нем - краюха хлеба
и узкая бутылка вина.
- Э, еще кунак пришел! - закричал он, увидев меня. - Садись, кунак,
садись, будешь слушать. Они в тетради пишут, а я тебе так расскажу. Какие
события пишет!
Волосы у него черные, щетинистые и столь густы, что и шея покрыта ими
до спины. Он сидел без рубахи. Мышцы его резко выступали при движениях. Он
покачивался, хлопая себя по ляжкам, лицо его сияло.
- В Москве собирались, рассуждали, какие книжки писать. Джанымау
дорогой! Пиши любые, но чтоб я радовался. Ты меня не узнаешь?
Меня Шибахмет Искаков зовут. Не помнишь такого?
- Нет.
- В Павлодаре лет двадцать назад вертелыциком был, ведомости помогал
печатать. Ты буквы выдергивал шилом днем, а спал на кухне! А утром меня
будил рано: "Шибахмет, поедем на Иртыш за водой". Ха! Я надеваю штаны. А
они от старости рассыпаются. А теперь посмотри, какие у меня штаны,
рабочие! А какие я надеваю в праздники, у, джаньшау! Тебя как называют?
Я узнал его. Он положил вино, хлеб и стаканчик в карман и пошел за
мной. Он покачивался, тряс халатом, прислушиваясь к звону стаканчика. ,0н
улыбался очень протяжно. Он, видимо, радовался и тому, что встретил
сибиряка, и тому, что я изумился его памяти.
- А, тебе бы пораньше прийти, когда я обедал! Отличный обед был! Я бы
тебя угощать стал, а тецерь вечером я пью вино и ем хлеб, чтоб ночью брюхо
легкое было.
- Сколько же тебе лет, Шибахмет! Ты все еще неграмотный?
- А ты тоже небось, Сиволот, не буквы выдергиваешьt Трестом заведуешь
поди, а? У меня сын один, так тот профессор и говорит: "Я больше тебя
знаю". А я ему: "Был бы ты дурак, если бы меньше меня знал!" Я тоже
большой грамоты: я детей родил четырех, и все ученые. Я мог бы, Сиволот,
большие тоже должности занимать, но мне некогда! Большая должность скажет:
"Сиди с портфелем в машине, Шжбахмет, ты бедняк, ты управляй
государством". А я говорю: вот я вам вырастил четырех, выучили вы их, они
и пусть теперь управляют, а я хожу и туда и сюда, и здесь и там радуюсь,
мне пятьдесят лет!
- Ты по-казахски грамотный?
- И по-казахски и по-русски. Я много помню. Я помню, у тебя рубаха была
сатинетовая, а пояс широкий кожаный, а я все думал: "Зачем у него такой
широкий пояс, разве брюхо болит?"
Наслаждаясь своей памятью, он говорил о Павлодаре, о нашем
хозяине-типографщике, о гражданской войне. Он разводил руками так, как
будто в воздухе строил какие-то горбатые мосты. Изредка он потирал свою
шею. Затем он схватил меня за плечи и сказал:
- Вот ты опоздал. А там что было!
И он вдруг начал читать на память, подражая голосу девушки:
- "Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в
кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятыо по тяжелым мыслям, которые
он передумал, лежа на нем.
Нигде не было хорошо! Но все-таки лучше всех был угол в диванной, за
фортепиано..."
Слово "фортепиано" он выговорил весьма тщательно, даже как бы щеголяя
своим выговором. Вообще он читал очен





Содержание раздела