Ильясов Явдат - Омар Хаям 1
ЯВДАТ ИЛЬЯСОВ
ЗАКЛИНАТЕЛЬ ЗМЕЙ
Повесть о трудной судьбе, удачах и неудачах беспутного шейха, поэта,
ученого, несравненного Абуль-Фатха Омара Хайяма Нишапурского, жил такой
когда-то на земле...
ПЬЯНЫЙ ЗВЕЗДОЧЕТ
Стихи Омара Хайяма даны в переводах О. Румера и И. Тхоржевского
Хоть я и пьяница, о муфтий городской,
Степенен все же я в сравнении с тобой:
Ты кровь людей сосешь, я - лоз,
Кто из двоих греховней?
А ну, скажи, не покривив душой?
- Зачем тебе, отступнику, молельный коврик?
- Ну, как же! Это - ценность. Хорошо заложить в кабаке. (Чей-то
приглушенный смех.) О! - Дерзкий странник провел ладонью по своей кисейной,
похожей на снег в морозных блестках, новой чалме. - Прощайте, я пойду.
Холодно? Пусть. Отогреюсь в солнечной Мекке.
- Если в пути не околеешь, безродный.
- Э! Будь что будет.
От страха смерти я, - пусть знают все, - далек:
Страшнее жизни что мне приготовил рок?
Я душу получил на подержанье только
И возвращу ее, когда наступит срок.
... Стужа, белая косматая старуха, вползает в жилища, влезает в постели
и колыбели. На обледенелых звонких дорогах насмерть стынут усталые путники.
Те, кому посчастливилось уцелеть, бредут, скрежеща зубами, к рибату -
странноприимному дому.
Низкое, узкое, длинное, как скотский загон, помещение с редким рядом
кривых столбов, подпирающих черный потолок. Меж столбов - костры, у костров
- народ. Поскольку рибат воздвигнут на средства благотворителей и потому
бесплатен, ясно, какой народ прибило сюда. В заскорузлых руках - куски сухих
ячменных лепешек. Люди грызут их с тупо-сосредоточенным видом, запивая чуть
подогретой водой. Постой-то в рибате, слава аллаху, бесплатный, но горячей
похлебки, жаль, без денег и здесь не получишь.
Ее, жирную, острую, пряно-пахучую, только что ели путники видные,
сыто-солидные, которых загнал сюда небывалый мороз. Не по себе им тут. Как
стаду коз, угодивших в ущелье, облюбованное волчьей стаей. Женщина в черной
сверкающей шубе, закрыв лицо чадрой до самых глаз, отчужденно смотрит в
огонь. Судя по ярким глазам, она молода и, быть может, даже хороша собою.
Хмурится рядом с нею упитанный мужчина средних лет с холеным белым лицом и
ладно подстриженной бородкой, окрашенной хною. И горбится, весь в густых
булгарских мехах, некий важный имам, священнослужитель.
- Дурачье из Мерва, паломники, - осуждающе кивнул благообразный имам на
смущенно притихшее мужичье. - В Мекку идут. Да, да, поверьте! Не
куда-нибудь, а прямо в Мекку. Но ведь сказал халиф Абу-Бекр: "Богатый
правоверный лучше бедного". Кто желает посетить святые места, должен
располагать суммой денег, достаточной на дорогу туда и обратно и на
пропитание семьи за время его отсутствия. А эти... куда их несет, убогих?
Нищий, вздумавший совершить хадж, подобен хворому, который берется за труд
здорового.
- Воистину! - с готовностью изрек краснобородый.
И тогда:
- Богатые, бедные, - послышался чей-то скрипучий голос. - Разве мы все
- не временные постояльцы в этом мире, старом ничтожном рибате нужды и
бедствий?..
18 мая 1048 года в мрачной Газне, в позорном плену, тяжко занемог
великий мученик-мыслитель Абу-Рейхан Беруни. Он уже знал: дни его сочтены.
Но не знал, кто подхватит зажженный им факел высокой учености.
В тот же день, на восходе солнца, в Нишапуре, у палаточника Ибрахима,
случилось радостное событие: жена подарила ему сына, которого и нарекли
именем кратким и звучным - Абуль-Фатх Омар.
Поскольку в час его рождения Солнце и Меркурий находились в третьем
градус
