Кагарлицкий Михаил - Пиала
Михаил Кагарлицкий
(Ташкент)
Пиала
Женщину разбудил страшный сон. Вздрогнув, она приподнялась в постели.
На улице было еще темно.
Женщина встала, накинула на плечи легкий халат и подошла к окну. Из
полуоткрытой форточки дохнуло октябрьской сыростью. На противоположной
стороне, в отблесках уличного фонаря, виднелась вывеска книжного магазина.
Женщина села на стул и посмотрела на сервант. Там, среди фарфоровых
статуэток, в железной рамке, стояла фотография молодого мужчины - ее сына.
Даже от земли шел жар. А солнце, висевшее в небе, напоминало
гигантский костер. Он подумал, что только на этом континенте может быть
такое солнце. Африка...
Грузовичок потряхивало на пыльной пустынной дороге. Надо было сесть в
кабину, ведь ему предлагали. Он имеет полное право сидеть в кабине и
плевать на правила безопасности, придуманные в посольстве. Стоит только
протянуть руку и постучать кулаком. Стоит только протянуть руку...
И все-таки какая жара!
Женщина поежилась. Где-то там, далеко от ее дома, возникло чувство
тревоги. Оно все росло и росло, и постепенно приближалось, пугая своей
неотвратимостью. Женщина даже не заметила, как и когда озябли ее пальцы.
Она прижала их к щекам и долго не могла понять: то ли так безжизненно
холодны ее пальцы, то ли так пылает ее лицо. А тревога уже вползла в
комнату - она затаилась в темном углу и шептала оттуда что-то свое,
непонятное, а потому жуткое. Но, спустя минуту, женщина поняла ее язык.
Пронзительный свист. Вспышка. Сильный толчок в грудь. Он даже не
осознал, что происходит. Кто-то схватил его за руку и потащил за собой в
сторону кустарников. Падая на дно заросшей ложбины, ему удалось оглянуться.
Два разбитых грузовичка в ярких побегах пламени - вот что осталось от
геологической экспедиции северного направления. Со стороны леса все еще
доносилась стрельба. Потом она стихла. На дорогу вышла группа людей в
пятнистой форме. Один из них, по-видимому, офицер, нагнулся к лежащему
возле кабины шоферу и, приставив к его голове пистолет, выстрелил. А ведь
министр, напутствуя его, утверждал, что исследуемый район находится под
полным контролем правительственных войск.
Женщине было трудно объяснить все происходящее с ней. Она то подходила
к зеркалу, бессмысленно рассматривая морщины на своем, еще не старом, лице,
то брала в руки роман французского писателя, не один раз
читаный-перечитанвый ею, то порывалась подойти к телефону и позвонить
давнишней подруге...
Надо было что-то делать, чем-нибудь заняться, во что-то уйти... Надо
было забыться. Но тревога уже полностью охватила ее. Тревога жила в ней
добротно, уверенно и безжалостно.
Рядом лежал переводчик. Именно благодаря его стре-" мительному рывку
они оказались здесь. Следовало обернуться и поблагодарить. Хотя бы
взглядом. На дороге уже никого не было, и он поднял голову. Переводчик
лежал ничком. На его широкой спине, уродуя белую ру* башку, набухали и
расползались два красных пятна. Пу* ли достали его в самый последний
момент. Как трудно оторвать взгляд от этих пятен... Неужели то же самое
предназначалось и ему? Он тяжело поднялся и, преодолевая тошноту, глубоко
вздохнул. Идти? Только куда? Ждать? Чего ждать?
Он выбрал первое.
Женщина мыла посуду. Она перебирала чашки, стаканы, тарелки, время от
времени прибавляя или убавляя горячую воду.
Вода успокаивала. Она казалась лучшим средством исцеления. Вода текла
тонкой струей, на секунды задерживаясь в пространстве раковины, и исчезала
через маленькие черные дыры-отверсти
