Библиотека в кармане -русские авторы

         

Казанцев Александр - Колокол Солнца


Александр Казанцев.
Колокол солнца
КОШМАРЫ УЗНИКА
Тибр капризной извилистой чертой разделял Вечный город на две части. По
одну сторону на холме Монте-Ватикано высились крепостные стены -
средоточение высшей церковной власти католицизма. От тяжелых ворот каменные
дороги вели к переброшенным на другой берег мостам.
Из зарешеченного окошка в тюремной стене, обрывающейся к реке, нельзя
было рассмотреть стоявших на страже у ватиканских ворот
наемников-граубинденцев, одетых в двухцветные костюмы.
Вдалеке за мостами виднелся виадук со взлетающими под ним волнами арок
древнего римского водопровода, рабами построенного и рабски скопированного
римлянами с текущих открытых рек. И поднялось каменное русло водяного потока
высоко над землей, без учета, что вода, как давно знали покоренные Римом
народы, может течь и по подземным трубам, сама поднимаясь до уровня водоема,
питающего водопровод. И просвещенные люди Древней империи, оказывается, не
имели представления о законе сообщающихся сосудов, обыватели тех времен
пользовались отверстиями в ложе виадука, платя за них величину, чтобы
получить живительные струйки.
Там, у мостов и виадука, у крепостных стен и на дорогах, в домах, в
лесах, в горах, кипел под солнцем мир людей с их страстями и надеждами,
горем и счастьем, не запертых в казематах чужой мрачной волей, хотя при всей
их кажущейся свободе большая их часть изнемогала от нищеты и непосильного
труда, а меньшая - утопала в роскоши и пребывала в праздности. Однако все
они ЖИЛИ, и ради них погружался узник в науки, размышляя о лучшей жизни в
подлинной свободе для всех.
Он обладал впечатляющей внешностью и внутренней силой. Его лицо могло
бы показаться хмурым, если не угадать в нем выражение пристального внимания.
Пышные седеющие волосы острым "мефистофельским" мыском спускались на лоб
мыслителя, увеличенный двумя высокими залысинами по обе стороны этого
треугольника. Взгляд из-под темных, резко очерченных бровей был острым и
пронизывающим, отражая ищущий пытливый ум. Прямой нос обрамляли две глубокие
складки, оттеняя твердые линии губ. Бритый энергичный подбородок уходил в
белый воротник грубой монашеской одежды.
Почти за тридцать лет, проведенных в этой одежде среди тюремных стен,
казалось бы, можно привыкнуть к ним, забыть о солнце, звездах, о бушующем за
решеткой тревожном мире, но не таков был узник!
Насильно вырванный из окружения людей, он остался с ними сердцем и
душой, переносил их в созданный его воображением мир Справедливости и
Всеобщего Счастья. Неотступно изучая в неволе науки, он писал в темнице
трактат за трактатом, заинтересовав ими в конце концов и отцов-тюремщиков, и
отцов церкви, неодобрительно качающих головами по поводу его стремления
помогать страждущим и угнетенным, осуждения сильных мира сего.
Но когда дело касалось звезд, интерес к трудам узника умножался, ему
даже дозволяли выходить по ночам на тюремный двор, чтобы наблюдать
пророчащие звезды, ибо никто, как он, не умёл читать по ним судьбы людей.
Перед тем как приступить в глухой камере к своим трудам, он забывался
тяжким, тревожным сном, полным видений. С беспощадной ясностью воскрешали
сны все, что хотел забыть, ибо если он и жил, то лишь для будущего, а не для
мрака минувшего.
Видел он себя и пятнадцатилетним Джованни Домеником, которого
предназначал отец для юридической карьеры, собираясь отправить к
родственнику в Неаполь.
Гневным вставал облик отца, узнавшего о намерении непокорного сына
постричься в монахи. Но непреклонным оказался Джованни. Однако ни отец, ни
обвин





Содержание раздела