Казанцев Александр - Роковая Мина
Александр Казанцев
РОКОВАЯ МИНА
Шахматное искусство - это умение
читать чужие мысли.
Люк ве Клапси Леееранг
Обычные турниры никогда не приносили мне таких волнений и радости, как
командные состязания.
Еще задолго до войны я играл в команде одного завода в Подмосковье. Мы
добивались неплохих результатов. Наша команда была дружная, слаженная.
Каждый болел не только за себя, но и за соседей по доскам. И
ответственность за свою партию чувствовал куда большую, чем если бы играл
сам за себя.
На перво-й доске играл мой друг, боксер, красавец, эрудит и жизнелюб
Женя Загорянский, шахматный мастер, снискавший славу опасного рифа для
шахматного корабля любого тоннажа и вооружения.
На второй доске играл наш математик, труднопробиваемый шахматист Семен
Абрамович Koran. Он ставил солидные позиции и, несмотря на отменную
гуманность и добродушие, беспощадно пользовался в игре приемами
"душителя", оставляя противнику на доске очень мало "воздуха". Он обладал
феноменальной памятью, поражая разносторонними знаниями. В детстве он
"насквозь" прочитал малый энциклопедический словарь Павленко п... нечаянно
запомнил его наизусть.
На третьей доске играл я, начинающий этюдист, не так давно выигравший
первенство томских вузов.
Рядом со мной, на четвертой доске, играл техник завода Вптя Егоров,
прознанный "турком" за загадочную манеру выражаться. Он был молод,
светловолос, напорист и противников не обыгрывал, а "обдувал". И делал это
здорово!
На пятой доске играл тоже техник завода. Михаил Николаевич Платов.
Помню, я был поражен, узнав, что этот тихий, невысокий и полный человек,
уже в летах, был одним из братьев Платовых, признанных классиков
шахматного этюда. Но, как ни странно, мы с ним, встречаясь часто, почти не
занимались этюдами. Он говорил, что отошел от этого, а может быть, ему не
нравились мои этюды. Зато играть легкие партии он обожал. Но играл
неважно. И даже на пятой доске не всегда мог защитить честь нашего завода.
И еще в нашей команде были две Оли. Одна из них, Сущттнсхая, была
шашисткой и блестяще разносила в шатки всех своих противников,
впоследствии став чемпионкой СССР. Другая Оля, ясноглазая, с гладкой
прической на прямой пробор и с классическим эллинским узлом волос не
затылке, была украшением нашей команды.
Каюсь - ведь прошло столько лет! - мне доставляло осо-
бое удовольствие проигрывать ей легкие партии. Видя, как оживлялось ее
лицо, я любовался ею и вновь расставлял фигуры.
Командные соревнования, о которых я вспоминаю, проводились летом в
Центральном парке культуры имени Горького, в одном из его павильонов. Жара
к вечеру спадала, и, пока противник думал, было приятно выскочить на
аллею, подышать влажным от политых цветов воздухом, послушать шелест
толпы, заглядеться на кого-нибудь из гуляющих или на пароходики, снующие
по Москве-реке, или на парашютную вышку со спиральным подъемом, откуда,
порой с визгом, спрыгивали в ту пору будущие бесстрашные рекордсмены.
Нашей команде во что бы то ни стало нужно было выиграть очередной матч.
Не могу назвать нашего противника. Помню все детали схватки, а противника
забыл.
Постепенно дело шло к концу. Загорянский легко выиграл у ошеломленного
его мощью партнера, Семен Абрамович с присущей ему математической
точностью повторением ходов сделал при всех фигурах почтенную тяжеловесную
ничью с первокатегорником. Я продолжал борьбу, а мой сосед "турок" уже
"обдул" своего "птенца с испуганным личиком на тоненькой шейке". Хуже
обстояло на доске Михаила
