Казменко Сергей - Страшные Сказки
Сергей КАЗМЕНКО
СТРАШНЫЕ СКАЗКИ
Он всегда приходил неожиданно. Обычно утром. Иногда он приходил с
востока, иногда с запада, иногда с юга. Говорили, что он может прийти
откуда угодно. Даже с севера, из-за неприступных скал, что высились там,
не давая миру упасть в Черную Бездну, хотя даже самые древние старцы не
помнили, чтобы он хоть раз пришел с той стороны. Ранним утром, едва
начинало светать, он выходил на какую-нибудь из тайных тропинок, ведущих к
деревне, и не спеша спускался по ней в сердце долины. Он аккуратно обходил
замаскированные волчьи ямы с заостренными кольями на дне и настроенные
самострелы, стреляющие отравленными колючками, не сворачивал на ложные
ответвления, где ждали, готовые упасть на чужака, огромные бревна, не
забывал склонить голову перед спрятанными в листве идолами и тем отвести
их злобу. Он шел так, будто и не был чужаком в деревне, будто сам придумал
и создал все эти препятствия на тропе, сам вытачивал из дерева ужасающих
ликом идолов и прятал их на деревьях, сам приносил им жертвы, возвращаясь
с удачной охоты. Он знал, наверное, все секреты племени, но не разу не
выдал их чужакам, и потому сама мысль о том, что он может предать, никому
не приходила в голову. Когда солнце выглядывало из-за гор на востоке, он
уже выходил из леса и шел мимо огородов прямо к деревне. Навстречу ему
попадались спешащие на свои огороды женщины, и он улыбался в ответ на их
приветствия, и шагал дальше - не спеша, но и не задерживаясь ни на
секунду. Но теперь он шел уже не один - дети, направлявшиеся помогать на
огородах своим матерям, тут же забывали о своих обязанностях и
нетерпеливой, взволнованной толпой следовали за ним. А иные из них со всех
ног бежали назад, в деревню, чтобы первыми принести весть о его прибытии -
но весть эта каким-то неведомым образом всегда обгоняла даже самых
быстроногих, и там, в деревне, уже собирались дети со всех других
огородов, потому что никто из взрослых не решился бы отнять у них
праздник, который он приносил с собой.
Когда он выходил на центральную площадь деревни, все дети уже ждали
его там, уже готовились жадно ловить каждое произнесенное им слово,
готовились без устали слушать его чудесные сказки. Он всегда приходил
только в хорошую погоду. Даже в сезон дождей небо очищалось с его
приходом, а с гор начинал дуть приятный прохладный ветер. Он выходил на
середину площади и садился у очага, в котором никогда еще с основания
деревни не угасал священный огонь. И все вокруг замолкали, и становилось
тихо. Только шелестела листва деревьев под несильным ветром, только
перекликались далеко в лесу птицы да шумели где-то за лесом горные потоки.
Несколько минут он молчал, и все вокруг смотрели на него - на его
нелепую фигуру, одетую в немыслимые лохмотья, на его руки и ноги, слишком
длинные и тонкие, на его лицо, кроткое и доброе, покрытое глубокими,
словно шрамы, морщинами, смотрели в его ласковые глаза, за которыми
скрывался целый мир, им непонятный. Он был не таким, как все, но это
никого не удивляло. Так было всегда, и казалось, что так всегда и будет.
Они поразились бы, увидев на нем вместо лохмотьев, сделанных из неведомого
материала, обычную для себя набедренную повязку или же накидку, которую
надевают дождливыми холодными вечерами, как поразились бы, если бы вдруг
исчезла его худоба или разгладились морщины. Он был не таким, как все, но
так было всегда. Никто не знал, сколько ему лет, но самые древние старики
помнили, что он приходил в деревню, когда
