Казменко Сергей - Вариация На Тему Древнего Мифа
Сергей КАЗМЕНКО
ВАРИАЦИЯ НА ТЕМУ ДРЕВНЕГО МИФА
За тысячи лет человеческой истории миф этот был рассказан столько раз
и с такими вариациями, что я не рискнул бы добавить к этим рассказам свою
версию, если бы Каньяр не был моим другом. Моим самым старым другом - так
будет точнее. Правда, мы с ним давным-давно расстались. Не поссорились,
нет. И не охладели друг к другу. Просто так сложилась жизнь. Трудно
поддерживать дружбу, когда видишься мельком раз в несколько лет. И в конце
концов остается слишком мало такого, что соединяет вас со старым другом.
Почти ничего - только прошлое. Прошлое отнять невозможно.
Мы с Каньяром знали друг друга едва ли не с первых часов жизни. Мы
родились в один день и в одном месте, вместе росли, играли, учились,
познавали мир, взрослели. И хотя с самого раннего детства всем - и нам
самим в том числе - было ясно, что вырастем мы с ним совершенно разными
людьми, что пути наши неизбежно далеко разойдутся, это нисколько не мешало
нашей дружбе. Скорее наоборот. Неосознанно, а позднее и вполне сознательно
ощущая свое отличие друг от друга, мы привыкли пользоваться им. И
оказывалось: то, что было непреодолимым препятствием для одного из нас,
легко преодолевалось другим, то, что один из нас был не в состоянии
понять, другой понимал и объяснял без труда. С ранних лет мы с Каньяром
привыкли посвящать друг друга в круг своих детских - а позже уже и не
совсем детских - тревог и забот, и уверен: никто из близких Каньяру людей
не сумел узнать его так хорошо, как я. Разумеется, верно и обратное. До
сих пор, совершив по неразумию какой-нибудь нелепый поступок - всякое ведь
в жизни случается - я бываю убежден, что уж Каньяра-то поступок этот
нисколько бы не удивил.
Впрочем, я собираюсь рассказывать не о себе.
Начало этой истории я услышал от одного нашего общего знакомого.
Случилось это лет десять, наверное, назад. Я давным-давно позабыл, где и
по какому поводу встречались мы с этим человеком, забыл, чем я занимался в
то время, и чем занимался он. Но я до сих пор отчетливо помню то ощущение
естественности, логичности, предопределенности, что ли, которое родилось в
моей душе, когда он рассказывал о странном для посторонних поступке
Каньяра. Мне и теперь поступок этот кажется вполне естественным и
характерным для моего друга. Будь у меня в свое время случай задуматься о
том, как могут на него подействовать рассказы об Орьете - и я заранее
предсказал бы, что он непременно отправится туда. Даже осознавая в полной
мере ту очевидную истину, что нельзя верить всем рассказам
путешественников об отдаленных мирах, Каньяр непременно решился бы
испытать судьбу.
Но не стану забегать вперед, рассказывая в самом начале о том, что
узнал и увидел много позже. В тот день, когда речь только-только зашла о
странном и неожиданном с точки зрения нашего знакомого поступке Каньяра, я
практически ничего еще не знал об Орьете. Название было мне знакомо. Оно
сидело в памяти где-то рядом с названиями других диковинных мест Галактики
- таких, как Рэнти-14 с его кислотными океанами и странной жизнью,
сокрытой в их глубинах, как населенная призраками Лабента, как Уаганга -
уж и не помню, чем же она знаменита. Сообщения о таких мирах появляются
обычно среди заметок о всяческих курьезах, которых предостаточно во
Вселенной, но которые, по большей части, не оказывают ровно никакого
влияния на нашу повседневную жизнь. Именно таким курьезом была для меня
тогда Орьета. Я еще не мог знать, сколь важное место в моей ж
