Казменко Сергей - Защитники
Казменко Сергей
ЗАЩИТНИКИ
- Шесть часов. Мне скоро на вахту, Дейк.
- Что? А, на вахту, - Дейк очнулся от задумчивости, поднял голову. -
На вахту... А я вот... уже никогда...
Его правый, единственный глаз подозрительно блестел, и Аргол отвел
взгляд. Он не хотел видеть слез. Только не это. Каждый исполняет свой долг
до конца, до тех пор, пока еще способен держать в руках оружие. И Дейк
свой долг исполнил. Не его вина, что он стал теперь для станции
бесполезной обузой. Он уходит в отставку с почетом, с повышением в звании
и с тремя орденами, он может спокойно доживать свои дни на далекой
беззаботной Гее, которую никогда еще не видел. Он заслужил отдых, заслужил
почет, наконец. Все рано или поздно уходят в отставку. Все, кому
посчастливится дожить до этого. И потому не надо слез. Все исполняют свой
долг.
- Сколько лет мы прожили вместе, Аргол?
- Не помню. Лет пятнадцать, если не считать интерната и училища.
- А я вот помню. Четырнадцать с половиной. Через несколько дней будет
ровно четырнадцать с половиной. Я теперь все буду помнить, обо всем буду
только вспоминать. Все, все осталось там... Вчера... Позавчера... В этом
вся наша с тобой разница теперь, - он смотрел прямо перед собой и медленно
кивал головой в такт словам. - В этом теперь вся разница. У тебя еще есть
что-то впереди, а у меня... Только прошлое.
Аргол промолчал. Что он мог ответить? Утешать? Но как утешать, какими
словами утешать, когда чувствуешь и переживаешь все точно так же? Дейк,
лучший друг, единственный, пожалуй, друг, с которым они вместе прослужили
столько долгих лет, Дейк улетает сегодня. И они наверное, да что там
наверное - наверняка! - никогда больше не увидятся. Потому что в этом мире
практически невозможно повстречаться вновь, если вас разъединило
пространство. Они будут писать друг другу. Говорят, письма иногда доходят,
и они конечно же будут писать друг другу, но Аргол знал, что все это
бесполезно. Он с самого начала понимал: едва лишь почтовый корабль, на
котором Дейк улетит к Гее, отойдет от причалов станции, они навсегда
потеряют друг друга. И тогда это станет равносильно гибели Дейка, потому
что от него не останется ничего, кроме воспоминаний. Это неизбежно, от
этого никуда не деться. Аргол вздохнул, выпрямился.
- Брось, Дейк, думай о том, что впереди. Тебя ждет Гея. Может быть,
мы еще встретимся там.
- Может быть... Давай выпьем, - Дейк потянулся к бутылке, взял ее
левой рукой - правой руки не было - стал разливать по стаканам.
- Ты же знаешь - мне на вахту.
- Да знаю я! - Дейк в раздражении махнул рукой, стукнул бутылкой о
край стола. - Можешь не пить, черт побери. Но хоть чокнись на прощанье со
старым другом.
Они подняли стаканы, чокнулись. Дейк поднес свой стакан к губам. Он
был уже пьян, да и рука у него работала плохо, да и повязка, все еще
закрывавшая сожженное лицо, мешала пить, и потому желтая жгучая жидкость
из стакана текла по подбородку, капала на рубашку и на старый белый китель
с заткнутым в карман правым рукавом. Дейк допил свой стакан до дна,
поставил его на стол, вытер ладонью подбородок. Он не закусывал - это было
не в обычае Патруля - с минуту сдерживал дыхание, затем откинулся в кресле
и заговорил:
- Понимаешь, Аргол, я до сих пор всегда твердо знал, где мое место. Я
всегда верил: на этом месте я незаменим. Если я совершу ошибку, никто уже
не сможет ее исправить, если я струшу и отступлю - все покатится к черту.
Я привык к тому, что на мне держится весь мир, привык стоять на переднем
