Библиотека в кармане -русские авторы

         

Карабчевский Николай Платонович - Что Глаза Мои Видели (Том 1, В Детстве)


Карабчевский Николай Платонович
(1851-1925) Адвокат
"Что глаза мои видели"
Том I - В детстве
Старая орфография изменена.
Этот труд напечатан в количестве пяти тысяч экземпляров, из которых сто на
лучшей бумаге.
Все права сохранены за автором
Посвящается русским друзьям
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Свет Божий я увидел впервые в городе Николаеве, Херсонской губернии, в
конце 1852-го года.
Что это не был свет солнца, - ясно уж из того, что я родился, (как и
большая часть современного людского рода) до утренней зари, в ночь на 30-ое
ноября. Что это не был яркий свет электричества, порукою то, что эта могучая
сила не была еще в то время законтрактована акционерными компаниями и не
отпускалась в раздроб при помощи штепселей и кнопок.
Вероятно, это был слабый свет масляной лампы (керосиновые были еще
впереди), или сальной, в лучшем случае стеариновой свечи.
У бабушки Евфросинии Ивановны только в парадных комнатах, т. е. в
гостинной, столовой и в зале, в стенных бра, подсвечниках и в высоких
канделябрах были заправлены стеариновые свечи, в жилых комнатах обходились
особого (высшего) сорта сальными шестигранными свечами, не слишком быстро
оплывавшими, в отличие от тонких сальных сосулек, с быстро нагоравшими,
растрепанными фитилями, которые были в ходу в людских, девичьих и кухонных
апартаментах. Полагались особого рода щипцы и щипчики (иногда фигурного
фасона), для снимания фитильного нагара, но даже бабушкины премьер-лакеи
(Степка и Ванька), за ними и вся дворня, отлично приспособились снимать нагар
примитивным способом, т. е. пальцами, предварительно поплевав на них.
Мать моя, Любовь Петровна, как я приметил, предпочтительно любила ровный и
мягкий свет масляной лампы, затененный белым фаянсовым абажуром. По всей
вероятности, этот уютно-незлобивый свет и был первым, который увидели мои
глаза.
Одновременно с ним я должен был увидеть множество женских лиц - (тетушек
родных, двоюродных и троюродных), и ни одного мужского лица.
Ни одного мужского лица потому, что мой отец (Платон Михайлович) как раз в
это время, после возвращения из "похода против венгров" (подавление
,,венгерского восстания" в царствование Николая Павловича в 1848 году),
получил в командование уланский Его Высочества Герцога Нассауского полк,
который в эту пору квартировал в местечке "Кривое Озеро", где мать, мною
беременная, не могла основаться. В то время процедура приемки и сдачи
кавалерийского полка, с его фуражом, амуницией и лошадьми, считалась
хозяйственно-сложной и крайне ответственной. К тому же, принимаемый отцом полк
в то время усиленно ремонтировался, готовясь к весеннему Высочайшему смотру в
Чугуеве, куда по этому случаю, должна была стянуться кавалерия со всего юга.
Отца моего я никогда не видел; по крайней мере, не помню, чтобы я его
видел; видел ли он меня в течение полутора лет, которые он еще прожил после
моего появления на свет, - не знаю.
Вероятно, все-таки урывался в отпуска и подержал на своих руках
наследника.
Долго мне об отце никто ничего не говорил и ничто мне его не напоминало,
кроме молитвы, которой меня научила, в числе других молитв, няня Марфа
Мартемьяновна.
Каждое утро, и вечером, перед укладыванием меня в постель, я повторял
сначала за нею, а затем выучил и наизусть, кроме "Отче наш", "Богородицы" и "о
здравии мамы, бабушки, сестрицы и всех сродников", - еще и такую молитву:
"упокой Господи душу родителя моего, раба Божия Платона и сопричти его к лику
праведных твоих".
Не будь этой молитвы, сочиненной, оч





Содержание раздела