Коковин Евгений - Соната Бетховена
Евгений Степанович КОКОВИН
СОНАТА БЕТХОВЕНА
Мы ехали на "рогатом такси". Так мой товарищ поэт Михаил Скороходов
называл оленью упряжку. Впрочем, он был не совсем прав: платы за проезд,
как за такси, с нас не брали.
Полярная ночь кончилась. Солнце уже поднималось над тундрой. Глаза
слезились от безжалостной, нестерпимо слепящей белизны бескрайней
заснеженной равнины. Весь мир словно погрузился в тишину. Тундра казалась
глухой, но на редкость молодой, слепой, но удивительно прекрасной.
Парни и девушки из оленеводческого колхоза ехали в город на смотр
художественной самодеятельности. Я и мой товарищ были их попутчиками.
Я сидел на второй нарте. Оленями управляла молоденькая ненка Елена
Тайбарей. Она легко держала хорей и весело и чуть грубовато погоняла
животных. Праздничная её паница была ярко расшита замысловатыми узорами. Я
знал, что Елена Тайбарей - комсомолка, окончила в Архангельске музыкальное
училище и теперь преподает в ненецкой музыкальной школе.
Олени бежали бесшумно и неторопливо. Елена повернулась ко мне. В ее широко
расставленных глазах постоянно таились и смешивались удивление и восторг.
- Саво! - сказала она и улыбнулась. - Хорошо!
- Саво! Хорошо! - повторил я.
Елена чему-то усмехнулась и вдруг негромко запела на ненецком языке. Песня
была однотонная, но не тягучая, с задорным припевом. Слов песни я не
понимал.
Голос девушки зазвучал громче. И тундра словно услышала песню. Мне
показалось, что в этот момент тундра преобразилась, сама обрела голос.
Олени приподняли головы, как будто вслушиваясь в песню, и помчались
быстрее. Песню подхватили девушки и парни, ехавшие на других упряжках.
Я закрыл глаза. Стремительно бежали нарты, и чувство радости и волнения
охватило меня. А тундра все-таки пела, пела...
Смотр самодеятельности проходил в Доме культуры. Мы слушали песни на
ненецком и русском языках, слушали музыку, смотрели национальные танцы и
инсценировки ненецких сказок.
Конферансье, подвижный и весёлый паренёк Ефим Лаптандер, объявил:
- Выступает пианистка Елена Тайбарей... Великий немецкий композитор Людвиг
ван Бетховен... "Лунная соната".
На сцену вышла моя спутница. Она смущённо посмотрела в зал. И опять в этом
смущённом взгляде я увидел удивление и восторг.
Теперь на ней была не паница, а весёлое шёлковое платье. Елена чуть
наклонила голову и решительно подошла к роялю.
Звуки печали послышались в притихшем зале. Что-то трагическое было в них,
в этих звуках. Где-то страдают люди... Когда-то здесь, в этом суровом
крае, страдали люди...
Потом музыка окрасилась радостью и светом.
Я с восхищением смотрел на Елену Тайбарей, целиком ушедшую в музыку. В
бушующих звуках рояля слышались просьба, негодование, жажда борьбы...
- Её мать была в Германии, - тихо сказал мне сосед-ненец - учитель. -
Теперь её матери уже за семьдесят...
- В Германии? Ненка на родине Бетховена? Как это случилось?..
- Это было ещё в прошлом веке, - сказал сосед-учитель.
...Зимой 1894 года на улицах Берлина появились афиши. Они извещали
население германской столицы о том, что с далёкого русского Севера в
Берлин привезены "дикари, питающиеся сырым мясом, одевающиеся в звериные
шкуры". Афиши зазывали почтенную берлинскую публику поглядеть на людей,
которых зовут самоедами. За особую плату берлинцев приглашали также
покататься на необычном транспорте - оленьих упряжках.
Название привезенных людей - "самоеды" - звучало странно, жутко и
привлекало берлинских обывателей. Публика толпами направлялась в зоопарк.
