Козловский Евгений - Грех
Евгений Козловский
Грех
Когдав июле целую неделю то и дело идут дожди, среднероссийские
лугаприобретают такой вот глубокий, влажный, насыщенный зеленый тон, не
столько нарушаемый, сколько подчеркиваемый фрагментами теплого серого неба,
отраженного в лужицах, колеях, канавках, в проплешинах мокрой рыжей глины.
Если сделать волевое усилие и исключить из поля зрения как специально
уродующую пейзаж высоковольтную линию, недобрые семь десятков лет разрушаемый
и только год= какой-то =другой назад возвращенный правопреемникам прежних
хозяев для восстановления и жизни древней постройки монастырь выглядит --
вымокший, издалека -- почти как в старые времена, -- тем эффектнее появление
наэтом пространстве новенького, сверкающего, словно с рекламного календаря
рэйндж-роверас желтыми заграничными номерами, который, покачиваясь и
переваливаясь, движется к влажно-белым коренастым стенам по плавному рельефу
лугабез дороги, напрямик.
Рэйндж-ровер набит аппаратурою и молодым пестро одетым иноземным народом,
взрыв хохотакоторого обрывает, свесившись с огороженной никелированными
поручнями крыши почти в акробатическом трюке белобрысая долговязая девицас
микрофоном в той руке, которою не уцепилась в оградку:
-- Э! Я все-таки пишу!
-- Остановимся? -- флегматично спрашивает флегматичный водитель, потягивая
из банки безалкогольное пиво.
-- Так эффектнее, -- возражает белобрысая, -- только помолчитею -- все это
по-немецки.
Помолчать обитателям рэйндж-ровератрудно: они предпочитают чуть снизить
тон и закрыть окна. Впрочем, девицу это, кажется, устраивает: оналовко
возвращается в относительно надежное положение накрыше, кивает толстенькому
бородачу с телекамерою, тот направляет объектив намонастырь.
Загорается красная съемочная лампочка; девица, выждав секунду-другую,
сообщает микрофону, что они приближаются к одному из недавно возвращенных
властями Церкви женских монастырей, зачьими стенами по ее, девицы, сведениям
живет сейчас под именем инокини Ксении и, как говорят в России, спасает душу
(двасловапо-русски) героиня прошлогоднего нашумевшего гамбургского процесса,
обвиненнаяю
Опасаясь, что девицарасскажет слишком много в ущерб занимательности
повествования, перенесемся намонастырскую колокольню: держась напряженной
рукою затолстую, влажную веревку, смотрит налуг, набукашку-рэйндж-ровер
двадцати= примерно =летняя монахиня, чью вполне уже созревшую, глубокую,
темную красоту, не нуждающуюся в макияже, оттеняют крылья платка-апостольника.
Смотрит, не в силах сдержать чуть заметную, странную, пренебрежительную, что
ли, улыбкую
Рэйндж-ровер останавливается тем временем у монастырских ворот, компания
высыпает из него, белобрысая девица, ловко спрыгнув с крыши, стучит в калитку.
Таприоткрывается нащелочку, являя привратницу: тощую, злую, каких и только
каких в одной России можно, наверное, встретить наподобном посту.
Привратницанекоторое время слушает иноязыкий, с ломано-русскими включениями,
щебет.
-- Нету начальства! -- роняет и калитку захлопывает, чуть нос белобрысой
не прищемив.
-- Дитрих, материалы! -- распоряжается та, и Дитрих лезет в машину,
вытаскивает кипу журнальных цветных страниц, отксеренных газетных полос,
фотографий.
Белобрысая принимает бумажный ворох, перебирает его, задерживаясь
намгновенье то наодном снимке, то надругом: давешняя монахиня -- аонавсе стоит
наколокольне, поглядывает вниз и улыбается -- в эффектной цивильной одежде
заогородочкою в судебном зале (двое стражей по сторонам); окружен
