Колбасьев Сергей Адамович - Хороший Командующий
Колбасьев Сергей Адамович
Хороший командующий
1
Стратегическая литература, в общем, безвредна, но изучать по ней стратегию
не стоит (то же относится и к настоящему рассказу). Стратегию следует изучать
на войне, где она является одним из элементов быта.
Хороший командующий не должен обладать излишним воображением, только тогда
он сможет видеть вещи такими, каковы они на самом деле. Очень важен для него
приятный характер и необходим профессиональный юмор. Обязательно - бесстрашие
в обращении с высшим начальством.
Одного хорошего командующего я знал лично. Вместе со своим комиссаром он
прогуливался по пристани между двумя рядами боевых кораблей. Было яркое солнце
и совершенный мир в небесах и порту.
Были торговки с зелеными горами арбузов, босоногие мальчишки с удочками и
военморы в различных формах одежды, кучками вокруг балалайки, котла со щами,
розовой машинистки из управления порта и взволнованного поросенка, только что
прибывшего на истребителе из Ахтарской станицы.
Были боевые корабли, но они тоже выглядели мирно, потому что иначе не
умели. Их сделали из ледоколов, насыпных пароходов и землеотвозных шаланд,
тех, что вывозят грязь от землечерпалок. Они не походили на морскую
аристократию - серые корабли с волчьим профилем и легким волчьим ходом. Они
были простыми рабочими, вооруженными наспех и случайно, красногвардейцами,
взявшимися за оружие, чтобы защищать свой труд.
Но командующий не обладал излишним воображением и этого пафоса своей
флотилии не ощущал. Ему не нравилось, что она ходила пять узлов.
Канонерские лодки!-одно название. На них даже стотридцатимиллиметровые
пушки выглядели грузовыми стрелами. Командующему захотелось плюнуть на корму
своего флагманского корабля, но он удержался.
Собственно говоря, сердиться на корабли было не за что. Они пришли
служить, когда других не было, и служили хорошо. У землеотвозных шаланд -
открывающееся днище и воздушные ящики вдоль борта; значит, в трюмах до
ватерлинии вода. Поверх этой воды наложили дощатые настилы, а на них устроили
артиллерийские погреба. Ледокол подняли со дна, назвали "Знамя социализма",
поставили пушки и сразу пустили в дело. За два года подводного плавания на нем
погнило все дерево. Новые помещения заканчивали на ходу: внизу работают
плотники, а наверху стоит у заряженных орудий ходовая вахта. Два раза
принимали бой, и от стрельбы сыпались недостроенные переборки. Тогда начинали
заново.
- Строительство! - пробормотал командующий.- Строить можно в тылу, а тут
безобразие, а не тыл. Белые развлекаются всякими операциями, а из Москвы по
рельсам приплыло высшее морское командование. Срочность! От этой срочности в
бою происходят нежелательные чудеса. И потом команды. Гонят людей со всех
четырех морей, а которые из них моряки - неизвестно.
Здесь я должен заметить, что пессимизм командую-щего был необоснован.
Моряков узнавали очень просто. Прибывшего спрашивали:
- Где плавал?
- На Балтийском море.
- На каком корабле?
Почему-то чаще всего - на "Рюрике".
- А на гальюне плавал?
Если отвечал - плавал, гнали в пехоту, потому что гальюн - значит уборная.
Но пессимизм командующего, кроме того, был случаен и ограничен лишь до
известной степени: он проявлялся только перед обедом. И от этой мысли
командующий улыбнулся.
Что с того, что у противника настоящие канонерские лодки и даже миноносцы,
а в тылу весь Севастополь, Свое дело верное.
- Весело, - сказал он.
- Ничего не весело, - ответил комиссар, тоже думавший о высшем морском
к
