Библиотека в кармане -русские авторы

         

Кондратьев Василий - Из Книги Кабинет Фигур


Василий Кондратьев
ИЗ КНИГИ КАБИНЕТ ФИГУР
1. ЦИКЛОГРАФИЯ
Елене Серебряковой
... пытаясь создать устойчивый образ непрерывного смещения с помощью,
например, циклографии, ограничивающей кажущийся хаос этих мест пунктирной
сетью множества светляков.
В который раз испытывая на своем пути некую, так сказать, все отчуждающую
дрожь, убеждаешься, насколько до сих пор ничто, ни в уме, ни вокруг, по сути
не отзывалось тебе. Но однажды жизнь уже не играет, как прежде, твоим
переживанием, и вместо обычно внушающих его лиц, событий, трепещущих в парке
деревьев, вдруг ощущаешь ничем этим не оправданное смятение, психическую боль,
заволакивающую привычные тебе мотивы в циклон, вихрящий сразу многие, -
все-таки чутко прожитые и осмысленные, - картины твоих дней. Этот вихрь бывает
более или менее цветистым, разнообразным, напоминая, к примеру, некий
исторгнутый миг, - линия губ, проросшая в стене тень, вспыхнувшая феерия
спектра,- упрямо повторяющийся в памяти - или, наоборот, всеобъемлющий
мысленный хаос любых возможных и даже не всегда знакомых сцен. Растерявшись и
вроде бы на грани, однако же в силах и жажде любить, быть, вскоре понимаешь,
что это не какой-нибудь шторм или твое помрачение, а, скорее, особый вид
твоего внимания, глубоко сосредоточенный взгляд, открывающийся за безотчетным
и моментальным исступлением т.н. поэтического или, скажем, религиозного
сознания вертящихся во время своего обряда дервишей мевлеви. Осваивая эту еще
необычную для тебя чистоту зрения, суждения, не теряя памяти и своего умения
связывать жизнь, все же не знаешь, как быть без прежнего страха, в мире, где,
как известно, и смерти нет и ничто невозможно. Последняя еще отчетливая мысль
о том, что и эта жизнь оборвется, незаметно уйдет в нелепые игры пляшущих
повседневными фигурами теней.
Для тебя все иллюзия, кроме того, как тебе удается испытать в окружающем
его живую ткань, распространившуюся в слепом вихре мыслей, но переживаемую
необозримо тихо, как бы устало составляющую твою картину, неописуемо, слишком
простую (чтобы все сказанное не звучало странно). Загадочные очерки пейзажа
тают, как и все чувства, оставшиеся жизнью этой ткани, в которой все мыслимое
и немыслимое, и ты и я, одно и то же.
2. АНАТОМИЯ РАЗЛОЖЕНИЯ
Стоит забыться
хоть на мгновение,
на протяжении сигареты,
тающей горечью, проступают
слепые образы: причитания
губ, вспышки света, миазмы
тончайших узоров
дыхания
- мга мана майа -
копошащихся искр или
трепетной ткани
безотчетных картин
в прорези сновидения,
сочащейся пылью света
игры теней, чьи фигуры
во фразах пестрого шума
танцуют,
диски приборов
машины, смалывающей в прах
все, что не тень, не дымка
ничто, томимого мраком
и пузырящего курево.
Происходящее, отслаиваясь,
немо разъедает тело,
очнувшееся произрастанием
другого.
выдумывается, вдыхая
чужое прикосновение
своих пальцев
к пока еще тонкой пленке
тела, ощутимые во мгле
дыхания
- чужие руки Орлака,
играющие неизвестные гаммы
мадам и ее надгробие
были то же -
бледные очерки света
тенями скрадываются в
лежащих
курильщика и его искры
на ладони женщины, спящей в парах
их праха. Они жили счастливо, и похоронены
вместе, поскольку их тела
нет
5. ПОЭТИЧЕСКИЕ МАШИНЫ
Юрию Лейдерману
... тот пресловутый голос природы...
Ильязд
Жизнеописание этого великого поэта было тем более интересно, что его
дошедшие удобочитаемые сочинения, - кроме двух неистово фантастических
романов, - представляют собой заметки альпиниста, труды по церк





Содержание раздела