Копылова Полина - Королева И Ее Слуги (Летописи Святых Земель - 1)
Полина Копылова
Летописи Святых Земель
Часть 1
Королева и ее слуги
Глава первая
ЗАЧИН
В "Веселой обители" "день" только начинался, как всегда, худшим часом
навечно перекошенных суток, тягучим, часом ожидания, когда все трезвы и
одеты, а "прихожан" еще нет.
Камины уже затопили. Только что подняли с пола большую люстру с
зажженными свечами. По углам, на засаленном дубе обшивки, закопошились
редкие тени. Сластей еще не разносили. Дневные разговоры сами собой
угасли, порой кто-нибудь скажет два-три пустых слова, и снова наступит
тугое молчание. Сквозь прикрытые резные ставни и переливчатые стеклышки
доносился постук капели - накатила предновогодняя оттепель с мокрыми
комкастыми метелями, промозглая сверх всяких сил.
Лучшая из девиц, Лийф, прошлась по залу меж крытых коврами скамей,
лениво покачивая бедрами. Ей было тоскливо. Вот если б лето, положила бы
она подушку на подоконник, легла бы на нее грудью и озирала бы
вечереющую улицу, отпуская веселые шуточки и радуясь пыльной закатной
прохладе... Где там! Капли стучат, как молоточки, и летит сырой снежище
- в двух шагах ничего не видать. Чтоб хоть чем-то заняться, она подошла
к выщербленному зеркалу, приблизила к нему умытое с утра огуречной водой
лицо с чуть отекшими щеками. Ее волосы, цвета коровьего масла и как
будто влажные, мягко кудрявились у висков и вокруг скул. Матово-светлые,
словно молоком долитые глаза сонно глядели из-под темных ресниц. Пухлые
губы влажнели зазывно. Лийф не красила лица - и так была довольно свежей
и яркой.
Сейчас она квело гримасничала, готовя улыбки для гостей. Очень было
тоскливо. Даже платье не тешило - впервые надетое, алое, - разрез вдоль
правого бедра прихвачен лишь у самого верха золотым тяжем. Опушенный
бобровым мехом ворот открывал мягкую ложбину на спине, извилисто обнимал
плечи и высокую грудь, еле прикрытую прозрачной вышитой сорочкой с
вырезом на золотом шнурке. Этот шнурок был полураспущен, концы его,
унизанные жемчужинками, свисали, покачиваясь. От тоски она начала их
вертеть, попутно пытаясь представить себе, сколько у нее будет этой
ночью мужчин и каких.
Брякнул внизу колоколец, возвещая приход гостей. Из притихшей залы
было слышно, как они отдали оружие, как поднимаются, топая и
пересмеиваясь. Вошли. Лийф сощурилась, пытаясь разглядеть их, - с
детства была слаба глазами, говорят, оттого, что упала с лестницы и
стукнулась лбом. Хотя маменька до сих пор уверяет, что она не просто так
упала, а соседка наворожила из зависти: дескать, Лийф - беленькая такая
толстушка, а соседкина дочка - худущая чернавка. Из-за слабого зрения
она и ремеслом никаким не могла заняться.
Пришедшие были купчишки. Лийф, разглядев, недовольно хмыкнула:
мелочь. На нее у них не хватит ни денег, ни норову. Лийф денег вперед не
брала - ублажала гостя всеми мыслимыми и немыслимыми способами, а потом
запрашивала такую плату, что иной размякший дворянин уходил без цепочки
или камзола, потому что задолжать борделю - бесчестье, и в былые годы за
это лишали дворянства. Есть тут одни такие, живут за два дома отсюда,
лет двести на двоюродных женятся, чтобы кровь не мешать.
Гости, однако, не заблуждались на свой счет - направили стопы прямо к
малюткам Линвен, которые лишнего не возьмут.
Опять и опять брякал колокольчик - непогода гнала гуляк под крышу. Но
шла все мелкая сошка, которую было не распотрошить даже на бочонок
винца. Боясь заскучать совсем, Лийф сама отправила прислужника за этим
бочонком.
Камины пылали. Воздух низко
