Коркия Виктор Платонович - Свободное Время (Стихи И Поэмы)
Виктор Платонович Коркия
Свободное время (стихи и поэмы)
Виктор Коркия принадлежит к поэтическому поколению молодых авторов,
которым долгое время пришлось жить как бы "без языка". Поэтому он
выплескивает свои эмоции, переживания и оценки, в его строках бьется
напряженный пульс мысли. Он пишет о людях живущих в соседнем дворе, соседнем
доме, соседнем подъезде. Можно сказать что эта книга о каждом, кто помнит
эпоху советского "безвременья".
x x x
В. Б
...Вдох на выдохе,
выдох на вздохе.
Между ними проходят эпохи.
Между ними война мировая.
А потом - тишина гробовая.
А потом - начинается снова.
А вначале, как водится, слово.
В этом слове вся тайна сокрыта
В этой тайне собака зарыта.
1986
^TСТРАННЫЕ ДНИ^U
ПРЕДЫСТОРИЯ
Предыстории - как не бывало!
Люди добрые, мне повезло.
Замурованы окна подвала -
и прощай социальное зло!
Кончен бал! Перерыв на обед.
За несчастные три пятилетки
накопили немного монет -
и в пампасы из лестничной клетки!.
И осталось - всего ничего:
лейтенанта запаса выносят,
снег летит на седины его,
кто-то слово над ним произносит,
краем уха я слушаю речь,
и дымит снеготаялки печь...
Вижу издали в общих чертах
все, чем был исторически связан,
вижу разом и двор, и чердак -
мир, которому жизнью обязан.
Я ушел из него, и замнем,
я ушел, я успел, я не умер,
ничего я не знаю о нем,
потому что в нем жил, а не думал.
Дым отечества, общий привет!
Неужели я так фраернулся -
проморгал перерыв на обед,
а с обеда никто не вернулся...
Тихий ужас - уже старожил!..
Я родился, но этого мало, -
Бог не выдал, и век удружил -
вот и жил как ни в чем не бывало!..
А теперь, по прошествии лет,
не спасает и явка с повинной...
Предыстория - голый скелет
приснопамятной речи поминной!..
То ли снег, то ли пух с тополей,
я не принят еще в пионеры,
мы попарно стоим в Мавзолей
на пороге космической эры,
предыстория, все впереди,
ветер красные флаги полощет,
алый галстук горит на груди,
я материю помню на ощупь.
не могу - невозможно понять:
это было - а в жизни, в кино ли? -
или время торопится вспять,
и динамик хрипит в радиоле:
без конца продолжается речь,
и дымит снеготаялки печь.
Этот дым надо мною плывет,
этот ржавый дредноут маячит,
этой речи никто не прервет,
не поймет, не простит, не заплачет,
не вздохнет: извини, лейтенант,
до свиданья, товарищ, до встречи.
подыграй для души, музыкант,
после этой пронзительной речи,
кто погиб, ни за что не умрет,
панихида, отцы, отпадает,
предыстория, полный вперед,
а история всех оправдает!..
1979
x x x
О, лишние дела!
О, лишние желанья!
О, мысли на бегу от дома до метро!.
Синеют впереди
застуженные зданья,
куда ни поглядишь -
все голо и мертво...
А все-таки смотрю,
процеживая взглядом
сквозь паутину зимнего куста:
вот дом,
вот переход,
вот эти люди рядом
на остановке у моста.
Когда притормозит
ковчег битком набитый,
протиснусь внутрь
и там
столкнусь лицом к лицу
с возлюбленной страной,
с Россией в кровь умытой,
неведомо куда летящей по кольцу.
И зверский вид старухи,
спящей стоя,
и женщина в слезах,
и пьяный инвалид,
и утро за стеклом -
туманное, седое,
и в тесноте тепло.
и сердце не болит.
И сталинский портрет
над молодым шофером,
и русский вечный жид,
печальный, как еврей,
и черный человек
с невозмутимым взором -
родной советский негр,
прижатый у дверей.
О, только бы пятак
негнущейся рукою
найти между платком и коробком!
Каких-то семь минут
дышать в лицо другое.
смотреть -
глаза в глаза
