Библиотека в кармане -русские авторы

         

Коржавин Наум - Наум Моисеевич Коржавин - Об Авторе


Наум Моисеевич Коржавин (Мандель) - об авторе
(1925)
КОРЖАВИН, НАУМ МОИСЕЕВИЧ (наст. фамилия Мандель) (р. 1925), русский поэт,
драматург. Родился 14 октября 1925 в Киеве. Родители воспитали в нем
стремление к терпимости и "одухотворению повседневного" (автобиографическая
повесть "В соблазнах кровавой эпохи", 1992-1996). Стихи писал с детства, начав
с подражания В.В.Маяковскому, а затем А.С.Пушкину, А.А.Ахматовой, А.А. Блоку,
Б.Л.Пастернаку. В 1941-1944 с семьей жил в эвакуации в Челябинской области. В
1945 поступил в Литературный институт им. А.М.Горького. В декабре 1947 был
арестован за стихи об И.В.Сталине (16 октября). После 8 месяцев заключения в
тюрьме Лубянки был выслан в сибирскую деревню Чумаково Новосибирской обл.,
затем в Караганду, где окончил горный техникум. В 1954, освобожденный по
амнистии, вернулся в Москву, в 1959 окончил институт.
Публикуется с 1941, с 1955 - в центральной печати. В 1963 выпустил первый
и единственный легальный в СССР поэтический сборник "Годы", включающий стихи
1940-1960-х годов, в т.ч. большую подборку стихотворений в альманахе
"Тарусские страницы" (1961). Основные их темы - размышления о судьбах
современников, о Великой Отечественной войне, об искусстве и выдающихся
личностях ("Где вы, где вы...", "Хлеб", "День в Освенциме", "Посвящение Карлу
Либкнехту" (ему Коржавин посвятил также опубликованную в 1962 поэму "Рождение
века"), "Инерция стиля", "Рафаэлю", "Осень в Караганде" и др.). С 1973 живет в
США.
Поэтическая известность пришла к Коржавину в 1940-е годы, в атмосфере
послевоенного поэтического бума, на популярных в те годы студенческих
литературных вечерах, на которых Коржавин, похожий, по воспоминаниям
современников, на молодого И.Э.Бабеля, в полузабытой красноармейской
буденновке, шинели и треснувших очках, вызывал трепет зала своими лаконичными
и сильными строками, соединяющими политический накал с лиризмом,
философичность с обличением, а антимещанский пафос - с романтическим
максимализмом. "Можем строчки нанизывать / Посложнее, попроще. / Но никто нас
не вызовет / На Сенатскую площадь... / Мы не будем увенчаны... / И в кибитках,
снегами, / Настоящие женщины / Не поедут за нами" (Зависть). Мотив несогласия,
бунта, восстания становится постоянным в поэзии Коржавина, которую сам автор
позднее оценивал с традиционной в отечественной словесности "некрасовской",
гражданственной позиции: "Я не был никогда аскетом / И не мечтал сгореть в
огне. / Я просто русским был поэтом / В года, доставшиеся мне. / Я не был
сроду слишком смелым / Или орудьем высших сил. / Я просто знал, что делать.
Делал. / А было трудно - выносил". Сходное кредо - и в программном для
Коржавина стихотворении "Гейне" (1944): "Высшая верность поэта - / Верность
себе самому".
Неустанная работа души не столько по открытию мира, сколько по правильному
"прочтению", "восстановлению" его в его истинном качестве прослеживается во
многих стихах Коржавина. С наибольшей четкостью, с присущей поэту ясностью
мысли и наглядной образностью это сформулировано в стихотворении
"Рассудочность": "Мороз был - как жара, и свет - как мгла. / Все очертанья
тень заволокла. / Предмет неотличим был от теней, / И стал огромным в полутьме
- пигмей. / И должен был твой разум каждый день / Вновь открывать, что значит
свет и тень. / Что значит ночь, и день, и топь, и гать... / Простые вещи снова
открывать. / Он осязанье мыслью подтверждал. / Он сам с годами вроде чувства
стал". Принципиальная опора не на чувство -





Содержание раздела