Крапивин Владислав - Колыбельная Для Брата
Владислав КРАПИВИН
КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ БРАТА
Глава 1
Мама разбудила Кирилла в три часа ночи.
В это время он вел "Капитана Гранта" мимо желтого утеса, с которого палила из всех орудий могучая береговая крепость. Перед ее амбразурами вспухали белые дымы, а вокруг судна вырастали фонтаны от ядер.
Ядро грохнулось о рубку и разлетелось на зеленые и красные осколки.
- Это арбуз! - весело завопил Митька-Маус. - Арбузами стреляют! - Он высунул из-за рубки кудлатую голову.
- Уберешь ты свою несносную башку? - крикнул Дед.
"А почему не слышно выстрелов?" - подумал Кирилл и услыхал:
- Кирюша, встань. Встань, помоги, пожалуйста. Может быть, у тебя он скорее уснет...
Еще не расставшись с веселым сном, Кирилл уже слышал, как за стеной вопит Антошка. "Ну, дает", - подумал Кирилл. Потряс головой, взглянул на маму и опустил с кровати ноги.
Мама виновато сказала:
- Не могу успокоить. Может быть, укачаешь его своим хитрым способом?
Кирилл снова тряхнул головой, разгоняя остатки разорванного сна: они, будто обрывки тумана, плавали вокруг. И Дед с Митькой словно все еще были здесь.
Антошка после нескольких секунд перерыва завопил с новой силой. Кирилл откинул одеяло и побрел в соседнюю комнату.
Спеленутый Антошка лежал в своей решетчатой кровати и орал вдохновенно и старательно. Что-что, а реветь этот человек умел и любил. Маленькое красное лицо его было сморщено, глаза крепко зажмурены, а беззубый рот открыт до отказа.
Нельзя сказать, что в такие минуты Кирилл ощущал нежную любовь к братцу. Но ни досады, ни злости он не чувствовал. Не то что два месяца назад. Тогда у Кирилла при Антошкином реве просто зубы стискивались.
От беспомощности и отчаяния он сам готов был зареветь.
Однажды, когда мама ушла на рынок, а месячный Антошка проснулся и никак-никак не хотел успокаиваться, не затихал ни на руках, ни в кроватке, Кирилл замычал и швырнул ему в лицо скомканную пеленку. Антошка на секунду притих, а потом закричал еще громче. И такая обида почудилась Кириллу в этом крике, что он тут же назвал себя последним гадом, вделал себе кулаком по уху, опять схватил Антошку и начал у него, бестолкового и отчаянно орущего, шепотом просить прощения. А потом, не зная уже, что придумать, запел изо всех сил:
Дайте в руки мне гармонь -
Золотые планки.
И Антошка постепенно умолк. Успокоился кроха. А Кирилл, ласково и осторожно прижимая братишку, носил и носил его по комнате и все пел.
В тот день было сделано открытие: лучше всего Антошка успокаивается под песни старшего брата. Мамины песни - тоже ничего, но действуют они когда как. А стоит запеть Кириллу - и горластый братец притихает.
Ведь, казалось бы, совсем несмышленыш, а что-то чувствует, знает голос Кирилла. Он и песни стал различать, когда сделался постарше: одни просто слушал, под другие начинал дремать. А после большого рева успокоить и заставить уснуть его можно только одной песней.
Совсем непохожей на колыбельную...
- Ну, чего трубишь? - сказал Кирилл. - Давай иди сюда. У, рева... Кто обидел Антошку? Что-нибудь страшное приснилось?
Что в школу повели? Не бойся, еще не скоро... Мама, помоги его взять...
Антошка выдал новый вопль. Кирилл прижал его к груди, покачал, шагая из угла в угол, и запел про опаленные солнцем спящие курганы и про туманы, которые ходят чередой.
Антошкин крик стал потише, и в нем послышались вопросительные интонации. А к концу песни братец совсем затих. Но не спал, таращил глаза. Тогда Кирилл решительно спел музыкальное вступление и начал главную песню с последнего куплета:
Р
